Похититель детей - Джеральд Бром

Ульфгер замахнулся, готовясь снова ударить эльфа, и тут Питер с воем бросился на него. Прыгнув рослому мальчишке на спину, он отчаянно завизжал и впился ногтями в его лицо. Ульфгер схватил Питера за руки и завертелся на месте, пытаясь сбросить с себя маленького дикаря, но Питер вцепился зубами в его ухо. Брызнула кровь. Ульфгер пронзительно закричал.

Утробно рыча, Питер замотал головой из стороны в сторону – и оторвал его ухо начисто!

Ульфгер стряхнул Питера со спины. Покатившись по земле, Питер перевернулся и вскочил на ноги. Глаза его безумно сверкнули, лицо было залито кровью, пальцы скрючились, точно когти. Он был готов продолжать бой.

– Что происходит?!

У выхода во двор стояла Владычица, а по бокам от нее – Таннгност и Хийси. За ее спиной сгрудились еще несколько гостей. Широко раскрыв глаза от изумления, все они взирали на мальчишек – Ульфгера, прижимавшего к уху окровавленную ладонь, и Питера в одной набедренной повязке, с откушенным ухом Ульфгера в зубах, с залитой кровью грудью и подбородком.

Питер выплюнул ухо на землю.

Ульфгер потрясенно уставился на ухо – на свое собственное ухо.

– Стража… – слабым голосом пролепетал он, и тут же заорал во всю силу легких: – Стража! Стража!!!

Оттолкнув Владычицу, он бросился в коридор, продолжая кричать на бегу:

– Стража!!! Стража!!!

Хийси помог старому эльфу подняться.

– Драэль! – воскликнула Владычица. – Ты в крови!

Эльф зажал нос, пытаясь унять кровь.

– Моя повелительница, я не совсем понял, что произошло. Между мальчиками вышла какая-то ссора, и Ульфгер вознамерился убить этого мальчика – всерьез вознамерился.

Владычица взглянула на Питера.

– Бедный мой…

Подойдя к Питеру, она утерла подолом платья кровь с его лица и подхватила его на руки. Почувствовав тепло ее объятий, Питер зарыдал.

– Нужно убрать его отсюда, – сказал Хийси. – Ульфгер не успокоится, пока не убьет его.

Владычица молча прижала Питера к себе. Хийси нервно взглянул на Таннгноста.

– Я могу отвести его к себе, – сказал Таннгност, – но надо спешить.

В отдалении послышались крики стражников.

– К заднему входу, – поспешно заговорил Хийси. – Через сады. Стражу я задержу. Моя повелительница, вам придется отпустить его.

Вместе с Таннгностом Хийси мягко высвободил Питера из рук Владычицы.

Владычица покачала головой.

– Нет. Я хочу, чтобы он остался здесь, со мной. Он мой. Он принадлежит мне!

– Он попадет в хорошие руки, – заверил ее Хийси. – Питер, ступай с Таннгностом. Да, он брюзгливый старый козел, но сердце у него доброе.

Владычица крепко сжала пальцы Питера. Питер увидел слезы на ее глазах. Она обняла его на прощание. Прижавшись к ней, Питер глубоко втянул воздух, чтобы никогда не забыть ее сладкого аромата, и тролль повел его за собой, в ночь.

Все краски этих давних воспоминаний испарились, сменившись бесконечной серостью, грязью и гнилью. Питер попробовал вызвать в памяти сладкий аромат Владычицы, но не сумел.

Он встал и пошел на север, к ведьминому болоту, оставив позади голову Аваллаха, навеки приникшую ухом к земле. Шагая по тропинке, тянувшейся среди обгорелых остатков огромного яблоневого сада, он осмелился помечтать о том дне, когда Пожиратели плоти – эти уродливые кровожадные демоны – наконец будут изгнаны из этих земель. Тогда здесь снова вырастут яблони, холмы зазеленеют, лес оживет, зазвенит от песен малого народца, а он, Питер, вновь сможет сидеть рядом с Владычицей.

Он решил пройти вдоль темных вод Куши-крик, огибая западную границу болота, и по пути завернуть к хижине Таннгноста. Уж тому-то наверняка известны все новости – старый тролль никогда не упускал случая сунуть нос в чужие дела. Но дело было не только в этом. Было и кое-что еще – такое, чего Питер почти не осознавал и уж точно не признал бы даже в мыслях. Он привык полагаться на Таннгноста, на его советы, на его мудрость и знание истории Авалона. Таннгност был тем, на кого можно рассчитывать всегда и во всем; старый тролль был единственной постоянной частью долгой, бурной авалонской жизни Питера.

Питер спустился в низину, и почва под ногами сделалась мягче. Пока что ведьмины земли пострадали меньше других, но даже за время его недолгой отлучки смертоносные пальцы скверны успели заметно углубиться в ее болото. Питер двигался скрытно, осторожно перебегая от пня к пню. Ему вовсе не хотелось встречаться с ведьмой – сегодня это было бы особенно некстати.

Вдруг спереди послышались шаги. Кто-то спешил по тропе навстречу. Обнажив нож, Питер нырнул в заросли тростника.

Из-за поворота показалась высокая, сгорбленная фигура, быстро шагавшая по тропе, помахивая кривым посохом.

– Таннгност, – с улыбкой прошептал Питер себе под нос.

Старый тролль был мрачен, как грозовая туча. Дождавшись, когда он подойдет поближе, Питер выскочил на тропу прямо перед его носом.

– Бу-у-у!!!

Таннгност взмахнул посохом – куда проворнее, чем ожидал Питер. Питер бросился наземь, чтоб избежать удара.

– Питер! Ты… ты… вот несносный бесенок!

Питер неудержимо захохотал, схватившись за живот.

Таннгност бросил на него яростный взгляд, рыкнул, фыркнул, перевел дух и звучно шлепнул Питера пониже спины.

– Ай!

– Ох, надо бы вбить в тебя хоть немного почтения к старшим, мерзкий полукровка! И где ты так долго был? Я чуть с ума не сошел от беспокойства! – он глянул Питеру за спину, будто ожидая увидеть там кого-то еще. Лицо его смягчилось. – Опять не повезло?

Питер разом забыл о веселье и сокрушенно кивнул.

– Прости, Питер, – с глубоким вздохом сказал тролль. – Как ни противно еще сильнее портить тебе настроение, но у меня тоже скверные новости. Похоже, сегодня Аваллах оставил нас окончательно и бесповоротно. Пожиратели плоти жгут…

– Ш-ш-ш, – перебил его Питер. – Слышал?

– Питер, Пожиратели плоти…

– Ш-ш-ш! Слушай.

Питер сделал несколько быстрых шагов вперед, по тропе, склонил голову влево, вправо… Издали донесся пронзительный крик, он был уверен в этом.

Таннгност последовал за ним.

Вновь пронзительный крик – где-то здесь, на болоте. Голос принадлежал мальчишке…

Питер похолодел: кроме его Дьяволов, мальчишек на острове не было. Он сорвался с места и побежал на крик, не разбирая дороги, прыгая через трясины, корни и грязь – с ножом наготове, с безумным блеском в глазах, с жуткой, беспощадной гримасой на лице.