"Тигры" на Красной площади. Вся наша смерть - игра - Алексей Ивакин

Мутабор обреченно кивнул. Как это… «Куда ни кинь, всюду клин»? Ну… Там у него хоть шансы есть, а тут…

— А Римма? А Раббит? У них же игровой рейтинг больше, — вдруг вспомнил о партнерах по танчикам Митёк, усаживаясь в кое-как оттертое кресло. — Они же лучше меня!

— Они? — оглянулся майор Измайлов. — Пожалуй, да… Они — лучше во всех отношениях. Поэтому я тебя ёбну первым, если что. А их буду прикрывать.

— Чо? — не понял Митёк.

— Через плечо, дизайнЁр, — ударил на последний слог спецназер и скрылся.

Пузатый полицай Лисицын из поганого отдела «Э» постучал рукояткой пистолета по шлемаку Мутабора:

— Работаем, парень. И если схалявишь, за тобой Римма придет. Понял?

Пришлось работать…

Мутабор осторожно двинул свой танк за Василием Блаженным в сторону ГУМа. Все-таки, надо было «ИС-3» выбирать, но проклятая спешка не дала сориентироваться как следует. Блин… Эти менты… То есть полицаи, конечно… И не заметишь, как на них работать станешь. Хотя… Хотя можно же сейчас остановить машину, выскочить и свалить нафиг. Вон, под мост и там уже краями — домой, домой, в Пензу. Что этого «Тигра» местные завалят. Еще полчаса-час — прилетят какие-нибудь «Черные акулы» и накроют немца. Проблем-то? При чем тут Митёк? Ну и разнесет в хлам половину Кремля этот немец. И что? Можно подумать — никто не мечтал этот Кремль взорвать к чертовой матери? Чтоб этим правительствам жилось плохо. Да сейчас половина России этому «Тигру» аплодирует. Включая силовиков. А вечером — все будут аплодировать. Это же национальный русский спорт — ненавидеть правительство изо всех сил. Кто больше ненавидит — тот и чемпион.

Митёк уже собрался было остановить тяжелую машину и выскочить из танка… Но вдруг вспомнил взгляд Риммы. Презрительный такой… Словно она смотрела на таракана, выползшего из-под плинтуса на божий свет. А еще вспомнил, как дернулось лицо этого спецназовца, когда Митёк предложил вместо себя девчонку сюда отправить.

Пожалуй, впервые за всю жизнь Митьку стало стыдно. Нет, было стыдно еще раз, когда Лисица прыгнул с моста, а Митёк Брамм — не смог. А там метров-то было… Ну два, от силы.

— Ссыкун! — орали ему пацаны с пляжа.

И кого волнует, что они тогда в третьем классе учились?

А Серега-то смог… «Может, теперь твоя очередь, Митёк?» — сказал внутренний голос с интонациями Риммы. И только акации над темной водой…

Бывают такие моменты в жизни любого пацана, когда надоедает рефлексировать. Именно в этот момент юноша становится мужчиной. И паспортный возраст тут ни при чем. Юношей можно до самой пенсии проходить. Не достроив дом и недолюбив женщину. Жизнь без креста… Крест — то, что может нести человек через Голгофу жизни. Может, потому как человек. Должен, чтобы остаться человеком. И без креста он становится не человеком, но карликом в человечьем обличие. Ибо нести крест может только сильный. Нести не за себя, за других. За свою женщину, за своих детей, за свой дом, за своих братьев. Иначе ты… Чмошник ты иначе. И это есть истина. Нет, ты не станешь богом. Даже полубогом не станешь. Даже героем не будешь. Герой — тот, кто преодолевает сам себя. Тот, кто делает то, что должен, тот, кто выбирает свой крест и тащит его, спотыкаясь, падая и чертыхаясь, стирая пот со лба и кровь из носа… Тот просто мужик. И несть им числа, этим простым русским мужикам, которые даже не думали, порой, что идут по пути, проторенному Христом. Нет, они не стали Богочеловеками. Они стали людьми. А рефлексии? А рефлексии — они потом будут. Просто надо брать жизнь с того, кто за други своя… И не только за други… Но и не только против ворога…

Бывает такая секунда в жизни — когда становится стыдно.

С Митьком эта секунда случилась здесь и сейчас.

Медленно, но уверенно «ИС» выполз на Красную площадь…

Триста метров длина ее. От Исторического музея до собора Василия Блаженного…

Тут не играет ничего. Ни калибры, ни толщина брони. Триста метров — это дистанция смерти для любого из танков. Здесь играют по другим правилам…

По хитрости тут играют. Или по наглости. На наглость Митя и сыграл. А что, Дмитрий Брамм не русский, что ли? Вполне себе…

Немец неторопливо развернул башню в сторону Спасской башни, даже не подозревая, что попал в прицел советского танка. Нажатие на педаль и…

В последнюю секунду «Тигр» чуть сдал назад, и снаряд «Иса» пронесся мимо, воткнувшись в Исторический музей красными брызгами.

— Твою же мать! — заорал Мутабор и рванул вперед. Медленно, как медленно тянулись тягучие секунды и как быстро разворачивал башню «Тигр».

— Да иди ты в пи… — орал Митёк, несясь навстречу немецкому танку, и дал очередью пулеметами. Смысла нет, но так спокойнее.

— Аллах, не шути так больше, пожалуйста, — упал на колени таджик в оранжевом жилете, провожая взглядом ревущий огнем танк…

— Да скорей же! — продолжал орать Митя, глядя на индикатор перезарядки и держа в прицеле немца.

Немец же клял в этот момент свою башню:

— Да поворачивайся же ты скорее!

Выстрелили они почти одновременно.

Два снаряда пронеслись в сантиметрах друг от друга.

Немецкий с диким визгом отрикошетил от брони «ИСа» и помчался в московский зенит, укрытый душной шубой смога. А советский… А советский ударил туда, куда полагается — в вечно скрипящее сочленение башни и корпуса. Наши всегда выигрывают. Если за правое дело, конечно…

Однако Митёк не остановил машину. Послав еще одну болванку, а потом еще одну в замершего немца, он ждал, когда механический голос бесстрастно скажет: «Уничтожен!». Но голос молчал, и «Тигр» не дымил…

И Митька пошел на таран. Ибо! Ибо нехер чужим танкам по Красной площади кататься. Удар был так силен, что Мутабор приложился башкой о какую-то железяку и опять потерял сознание. По привычке, наверное…

Все было бы хорошо, если бы все было не так плохо.

Оружия на всех не хватало. Три укорота на шесть, то есть пять уже человек…

И очень ограниченное количество патронов… Одна надежда — америкосы не пойдут на штурм сразу. Тянуть время, тянуть…

Но это зависело уже не от майора Измайлова. Это зависело от Раббита и мужиков, оставшихся на этаже. Сам же майор, вместе с Риммой, спустился в огромный подвал. Именно там и должны были находиться сервера этой самой конторы. И задача очень проста — дойти и забрать. А что не забрать — то уничтожить.

Почему именно Римма?

Ну, кто же ее заставлял системным администратором работать во время оны…

Влад был готов убить или умереть, но не готов был разбираться в большущих гудящих шкафах. Ему бы взорвать чего…

Ему надо было довести Римму до подвала, и пусть она ткнет туда, куда нужно, пальцем. А потом ему должно быть все равно. Она ткнет и достанет жесткие диски. И когда достанет… Придурок Мутабор останется там, куда ушел. Вместе с немцем. Пусть там друг с другом разбираются. Кто выиграет — останется ТАМ. А может и не останется. Может быть, и сдохнет при внезапном отключении винта. Даже Римма больше не нужна будет. Просто — пусть ткнет пальцем. Она — расходник, не более. И Влад — расходник. Пока он нужен для того, чтобы принести трофеи… Пока они нужны — они нужны. А потом? А потом все.