Персия-Иран. Империя на Востоке - Александр Широкорад

Когда "Зороастр" стал стрелять приличнее, его снаряды стали ложиться в непосредственной близости от второго, меньшего большевистского корабля. Всплески от 4,7-дюймовых снарядов "Зороастра" были значительно внушительнее всплесков снарядов "Алла Верды". Повернувшись кормой, второй большевистский корабль прошел около полумили и затем спрятался за "Коломной". Больше участия в бое он не принимал. К концу боя дистанция опять уменьшилась, и тогда наша стрельба по "Коломне" дала несколько накрытий. С "Алла Верды" виден был огромный клуб белого дыма и пара, мгновенно поднявшийся на "Коломне". Сноу считал, что это было наше попадания, и написал впоследствии об этом в своем рапорте.

Около 7 ч. 40 мин. на горизонте за неприятельскими кораблями показалось еще четыре корабля. По сигналу "Зороастра" в 8 ч. 5 мин. мы вступили ему в кильватер и легли на курс северо-восток. Бой окончился в 8.15. Мы вновь подняли Андреевский флаг»[110].

Замеченные белыми четыре корабля оказались эсминцем «Деятельный» и вооруженными пароходами «Севск», «Вега» и «Володарский». При таком превосходстве в силах красные могли бы легко покончить с двумя кораблями англичан. Замечу, что вскоре к красным подошел и эсминец «Расторопный». Однако героические военморы были столь напуганы, что не рискнули преследовать неприятеля, а на всех парах кинулись к 12-футовому рейду, а оттуда — в Астрахань. При этом колесный пароход «Финн», ранее перевозивший десант, сел на мель. Снимать его не стали, а Кронберг приказал «Севску» расстрелять его из орудий.

Английские суда получили в бою серьезные повреждения. Весь «Алла Верды» был засыпан осколками, парусина на мостике порвана, перебиты сигнальные фалы и проволоки радио. Как ни странно, но раненых на пароходе не было. Однако «Алла Верды» гораздо более пострадал из-за стрельбы собственных орудий: от сильнейшего сотрясения корпуса корабля сорвались двери, треснули переборки кают, разбились зеркала, все иллюминаторы и посуда. Переборка каюты старшего механика вывалилась совсем. На корабле царил сплошной хаос.

«Поведение русской команды, никогда не бывшей в бою, было безукоризненно, — пишет Лишин. — Молодцами вели себя вахтенные в машине и кочегарке. Зато наш повар-армянин при первых выстрелах забился в кубрик и, забыв все свои обязанности по тревоге, как входящего в трюмно-пожарный дивизион, плакал и выл со страху истошным голосом»[111].

«Зороастр» также получил значительные повреждения. Один человек был ранен, ему оторвало обе ноги, и он вскоре умер. Убитых не было.

После боя и до вечера «Алла Верды» и «Зороастр» курсировали у северо-западного побережья острова Чечень. Вечером к юго-востоку от острова Чечень к ним подошел крейсер «Президент Крюгер» под флагом Вашингтона. На следующий день, 9 декабря, к ним присоединился крейсер «Нобель». Очень любопытная запись Лишина: «Утром 11 декабря мы все стали на якорь у Сулака, вдали от берега. Сноу отправился на "Крюгер" и вернулся оттуда с довольно неожиданными новостями: оказалось, что при опросе рыбаков выяснилось, что во время нашего боя 8 декабря под берегом, вне нашей видимости, стояло на якоре два миноносца Девятого дивизиона Балтийского флота. Эти миноносцы были проведены из Балтики на Волгу для защиты Казани от чехословаков, а затем прошли в Каспий и вошли в состав большевистских морских сил Каспийского моря. Рыбаки говорили, что оба миноносца умышленно не принимали участия в бою, так как команды их не ладят с большевиками. На сторону "белых" переходить тоже не хотели, и потому держали себя нейтрально. Хороши были бы мы, если бы они вступили в бой»[112].

Как уже говорилось, поведение эсминцев в ходе боя было довольно странным. Так что версия рыбаков, видимо, верна.

Днем 11 декабря к отряду белых присоединились крейсера «Азия» и «Слава». «Зороастр» сдал свои оставшиеся снаряды «Крюгеру» и вместе с ним ушел в Баку. Перед этим Вашингтон поднял флаг на «Славе». В 17 часов отряд в составе пяти кораблей снялся с якоря и во главе со «Славой» пошел на восток. В 23 часа отряд лег на курс острова Чечень. Ночью с кораблей заметили какие-то быстро идущие силуэты, и отряд изменил курс, чтобы сблизиться с ними. Но малый ход кораблей не позволил этого сделать, и силуэты вскоре скрылись.

Около 11 часов утра 12 декабря отряд подошел к острову Тюленьему. «Слава» и «Нобель» наткнулись на песчаную банку, но довольно быстро самостоятельно снялись с нее. Прокрейсировав весь день в районе Тюленьего острова и не встретив красных кораблей, отряд к ночи лег на курс Форт Александровский. 13 декабря отряд обошел берег у форта Александровского, но и здесь не обнаружил красных кораблей.

Лишин писал: «От острова Чечень мы ушли крейсировать, а утром 15 декабря стали на якорь у Сулака. Сноу отправился на "Славу" и привез оттуда новости: из Черного моря посланы в Баку шестидюймовые орудия с английской эскадры и новые британские моряки, все кадровые. Сноу сообщил С.Н.О., что у нас на "Алла Верды" дело с провизией обстоит неважно: осталось всего несколько баранов и очень мало муки. Кормить баранов нечем, и уже несколько дней, как несчастные животные оглашают пароход своим жалобным блеянием. С.Н.О. сказал на это, что пока он нам ничем помочь не может. На "Алла Верды" пришлось сократить пайки.

В 17 часов снялись с якоря и строем в одну кильватерную колонну пошли на восток. В 24 часа легли обратно на Сулак, а утром пошли на о. Чечень. Старший механик стал опасаться за наши котлы: они были в очень скверном состоянии. После боя выяснилось, что нагар и сажа в котлах пообвалились, и старичок "Алла Верды" взбодрился благодаря этому на целых 12 узлов на полном ходу, чего с ним, наверное, много лет не бывало.

Дойдя до о. Чечень и вновь никого не встретив, мы опять легли на восток, а затем на Сулак. Наконец, 17 декабря в 4 часа утра нас отпустили на Баку. Погода испортилась, стало сильно задувать, шел снег и дождь. Днем шторм достиг 10 баллов, и всю ночь нас мотало немилосердно»[113].

Днем 18 декабря при затихающем шторме «Алла Верды» вошел в Бакинскую гавань, а на следующий день встал в док для ремонта.

В Баку было неспокойно. Периодически вспыхивали волнения рабочих, распространялись листовки антибританского содержания. Оккупационные власти боялись прибегать к жестким мерам.

Генерал Томсон не придумал ничего умнее, чем признать независимость Азербайджанской республики, и на этот раз без всяких упоминаний о временности этого признания. Это еще более разозлило все русское и армянское население города. Ранее, в первые дни пребывания в Баку, Томсон заявлял, что не признает «Азербайджанского правительства», сформированного при Нури-паше и заключившего союз с Турцией, поскольку это правительство состояло из представителей лишь одной из местных национальностей, и что если бы он вообще мог признать какую бы то ни было самостоятельность, то только временно, «до мирной конференции» и до созыва Российского Учредительного собрания.