Большое кольцо - Фридрих Незнанский

Интересует, где он бывает? Не вопрос. Где товар держит? Известно. Слышал ли об одной новенькой машине? Были разговоры, что купил у какого-то бомжа. Известно же, как это делается. Краденую машину покупает какая-нибудь темная личность, потом эта личность пишет доверенность либо продает настоящему хозяину, после чего того бомжа попросту убирают, чтоб им больше и не пахло. Кажется, именно такой случай…

Да, это достаточно известный в последнее время вариант. И для его осуществления необходимы как минимум три составляющие. Угонщик, затем фиктивное лицо, изображающее покупателя, и, наконец, то государственное лицо, которое осуществляет сделку. А угонщик выступает как бы в двух ипостасях — сам угоняет машину и сам же потом покупает ее у посредника. А все остальное — доверенности там, фиктивные гонорары и прочее — это не проблема, ведь и нотариусы, и нужные люди в ГИБДД давно и прочно в кармане. Оттого и получается, что если ты даже и найдешь ворованную машину, тебе придется очень сильно потрудиться, чтобы доказать, что это именно она, а не ее копия. Наверняка номера двигателя и кузова уже перебиты, могли даже успеть и корпус перекрасить в любимый цвет нового хозяина, и в салоне сменить обивку. Тем более что у них и половина автосервисов давно уже собственные. Впрочем, машина таким вот мистическим образом, вполне возможно, сменила уже не одного хозяина, а где те, подставные, бывшие ее владельцы, как правило, показывает весна, когда из какого-нибудь лесного сугроба вдруг высовывается рука или нога человека, оттаявшая на ласковом солнышке… мать их!

Все больше и больше подозревал Вячеслав Иванович, что не сам поиск автомобиля, нет, с этим-то как раз ребятки справятся в конце концов, а вот проблема его возвращения настоящему хозяину может оказаться чрезвычайно нелегкой. И потребует присутствия немалого количества людей — и прежде всего господина Питера Реддвея и представителей той страховой компании, которая его обслуживает. Но наиболее пикантным в данном деле станет то обстоятельство, что эксклюзивный джип от «форда», возможно, будет первым автомобилем, который Россия возвратит его зарубежному хозяину. Потому что на памяти Вячеслава Ивановича ничего подобного пока не происходило, крадут много, это да, а насчет возвращать — извините, тут выше наших возможностей…

Демонстрируя, что у него с собой нет ничего такого, что могло бы компрометировать Багирова, Грязнов достал из кармана блокнот и простой авторучкой записал несколько продиктованных ему адресов.

Уже по собственной инициативе Багиров добавил, что, по некоторым его сведениям, этот подонок вовсе не гнушается тем скверным делом, от коего навсегда избавился сам Джамал. Не без помощи, конечно, господина генерала. Последнее сказал с нарочитой ноткой почтительности, как бы показывая, что он хорошо помнит свое место. И хотя слово «наркотики» за столом не было произнесено, Вячеславу Ивановичу нетрудно было догадаться, что речь шла именно о них.

И тут прослеживалась прямая связь. Тот наркоман в Опалихе — таганская братва — сам Муслим. Точнее, его люди. Ну вот, хороший подарок можно сделать новому федеральному ведомству, про которое в последнее время идет столько разговоров. Шутка ли? Такого крупного зверя захомутать! Если, конечно, еще отдадут большие люди этого самого зверя… Но рискнуть можно. И нужно…

Хитрый Джамал, видел уже отчетливо Грязнов, решил для себя, что нашел верный тон общения с начальником, от которого, хочешь или не хочешь, может во многом зависеть твоя личная судьба. И теперь с доверительной усмешкой он неторопливо, но верно топил своего самого опасного конкурента. Чем он рисковал? Что кто-нибудь найдется и донесет Муслиму о его негласной встрече с известным ментом? Да сам Муслим и минуты бы не раздумывал, кабы тот же Вячеслав Иванович пригласил его отобедать! Тогда отчего все-таки беспокойно поблескивают его темные, навыкате, глаза?

Это, наверное, как мышь, которая замерла перед куском сыра, что висит на крючке, в мышеловке. Знает, опыт подсказывает, что опасно. Но опыт-то — он чужой, не свой собственный, ибо личного опыта в таком деле не бывает. По определению, как нынче выражаются. А запах сыра такой, понимаешь, манящий! Можно ли устоять? Нет, ну в натуре, а вдруг пронесет? Или как-нибудь сбоку, что ли, подобраться?.. Ну и пусть хлопнет, но только чтоб мимо! А не проще ли вообще пропихнуть кого-нибудь впереди себя? Даже и помочь, подтолкнуть? Бах! — и вот ты спокойно лопаешь замечательный сыр прямо тут же, возле трупа жадного, но нерасчетливого неудачника, а? Чем не ловкий ход? И сыр есть, и соперника нет!

И Джамал, видя, что генерал делает отдельные записи в своем блокноте, касающиеся исключительно Муслима Алиева, а против него, Багирова, в самом деле никаких тайных умыслов не имеет, ощущал в себе все большую свободу. И это правильно, как уверял один из бывших государственных деятелей. Вот уже и сыр почти в твоих руках, и противник через минуту-другую будет навсегда повержен. Ах, если бы только мечты подобного рода хоть однажды сбывались!..

Обед шел своим чередом, разговор — своим. А Дениска, чтоб его… все не звонил!..

1

Александр Борисович попросил пригласить из следственного изолятора, в народе именуемого Петры, для проведения опознания четверых контролеров — покрупнее и чем-то внешне схожих с задержанными. Обеспечил Никитин данную акцию и понятыми. Контролеров обрядили в зимнюю милицейскую форму дорожного патруля и к каждой паре добавили по одному подозреваемому. Вот так, двумя группами по три человека, их и приготовили к опознанию.

Срочно прибывшего на Петровку, 38, Рустама Гусарова ввели в следственную комнату, где у стены сидели трое милиционеров. И пострадавший немедленно, без всякой запинки, указал на сидевшего в середине Сафиева.

Этих вывели, контролеров поблагодарили за помощь и отпустили, а Сафиева забрал на допрос Турецкий.

Затем в комнате заняла места следующая группа. И снова Рустаму потребовался минимум времени, чтобы опознать теперь уже Мутенкова. Но прежде чем указать на него, Рустам сказал Никитину и двоим понятым, присутствующим здесь же, что у патрульного, который особенно активно издевался над ним и бил по печени, чтоб больнее, на нижнем центральном зубе небольшая щербинка. А после предложил, чтобы сидящий крайним справа парень открыл рот. Тот нехотя подчинился, и все увидели указанную щербинку.

И Мутенков сорвался — начал материться в этом солидном учреждении, орал, что сука свидетель все врет, что он его не знает, никогда не видел, а если и видел, то в гробу. Никого он не задерживал, тем более не бил, протоколов о задержании не составлял, и вообще, пошли они все к такой-то матери! Короче, своей истерикой он сам же себе все и напортил. Даже если и захочет теперь пойти в отказ, ему никто больше не поверит.

Закончили и с этим опознанием. Гусарова Никитин попросил подождать, а Мутенкова увел в другой кабинет для допроса.

Они решили с Турецким, что если оба милиционера ударятся в отрицаловку, они предложат им написать объяснения по поводу их сегодняшнего задержания, самоличного присвоения себе офицерских званий, а также тех причин, которые заставили этих молодых волков выйти на большую дорогу. Пусть формулируют как хотят, как считают для себя приемлемым. Чем, собственно, они теперь и занимались. В разных кабинетах, не видя друг друга. Как тут сговориться? И когда, часом позже, объяснения были отобраны, пригласили эксперта-графолога и предъявили ему для идентификации оба эти документа, а также копию рапорта одного из них о задержании Рустама Гусарова.