Лети, ведьма, лети! - Надежда Первухина

– Юля, ты что, хочешь сказать, что пойдешь на этот поединок?

– Конечно. Иначе нельзя. Я попробую сразиться за вас. И я надеюсь победить. Через две на третью ночь. Май, не волнуйся... Май, что с тобой? Что?

– Аххх. Больнобольноболь...

– Брайан! Где ты, скорее!

Брайан появился на мой крик вместе с Рани и Бабвой:

– Что?

– Похоже, Май так разнервничалась, что взялась рожать. Ее надо в больницу.

– Май нельзя в больницу. Она ведь не человек!

– Тогда как?!

– Мы примем роды сами. Рани, тащи побольше горячей воды, Бабва, неси мой ящик с медикаментами! Май, милая, не волнуйся, все будет хорошо!

– Ой, я совсем забыла, у меня же есть трава, помогающая при родах и отгоняющая злых духов. Сейчас принесу.

Я кинулась в свою комнату и разворошила ящик комода. Достала вожделенный бархатный мешочек:

– Вот она, травка!

Я примчалась в хозяйскую спальню, куда перенесли Май.

– У вас есть курильница для ароматов?

– Да, конечно,– ответил Брайан.– Вон там, в углу. Ах, Юля, не мешала бы ты!

– Я мешаю?! Я, наоборот, изо всех сил пытаюсь помочь!

Я зажгла в курильнице огонек, потом положила траву на фаянсовую чашу над огнем. Скоро от трав потянулся дымок – ненавязчивый такой, приятный. Май сильно кричала, но как только аромат распространился по комнате, затихла.

– Что случилось? – спросила она.– Мне легче. Я не рожаю?

– Рожаешь, рожаешь,– заверила я ее.– Просто я отключила твою боль. Теперь тебе будет легче. Ты тужься, тужься!

Май добросовестно тужилась, трава наполняла все своим ароматом, поэтому роды прошли просто стремительно – всего-то за пять часов. К исходу этих пяти часов все мы были вымотаны до предела, а Май спокойно лежала на кровати и пела песни на старофейском.

И наконец...

– Май, вот твои близнецы! Смотри, какие крепкие.

Май улыбнулась:

– Я и не сомневалась, что дети будут славными и крепкими. Ведь это союз человека и феи.

Малыши и впрямь выглядели великолепно, даже несмотря на то что были залиты голубой кровью своей матери. Рани оперативно их обмыла и запеленала. После чего положила в уже приготовленные детские кроватки.

– А теперь я займусь вами, мэм, – сказала Рани своей хозяйке.

Я помогала, чем могла, и скоро Май, вымытая, в чистой сорочке и каких-то благовониях, лежала на перестеленной кровати и пила какой-то поддерживающий силы чай.

– Юля, спасибо тебе,– сказала мне Май,– Твоя трава действительно очень помогла мне. Я совсем не чувствовала боли. И петь очень хотелось.

– Значит, твои дети будут певцами или музыкантами,– улыбнулась я.– А что касается травы... Она еще и отогнала злых духов, если они тут появлялись. Ну ты отдыхай, Май. Еще раз поздравляю тебя.

– Юля...

– Что?

– А что ты сейчас собираешься делать?

– Вообще-то я собиралась поспать. И тебе тоже посоветовала бы это глубокомысленное занятие.

– Как ты думаешь, Юля... Эти злодеи не отнимут моих детей из-за этого проклятого дома?

– Я разберусь с этим вопросом,– сказала я,– Не волнуйся.

Последующие дни были наполнены той суетой, которая возникает в любом доме, где есть младенец. А потом наступило полнолуние.

Ночь, в которую мне предстояло сразиться с бойцом таинственного клана.

И я ничего не могла изменить.

Я могла только встать посреди залитого лунным светом двора, являя собой отличную мишень, и ждать, пока соперник появится.

Мой кинжал яростно светился в темноте. Точнее даже, темноты не было. Были лишь тени в уголках двора. Журчал фонтан, навевая опасную дрему.

Пробило полночь.

И мой противник появился.

Он спикировал с неба и, едва коснувшись земли, устремился на меня. Я автоматически отбила его атаку и отскочила в сторону. Противник замер. Он, кстати, был в маске.

– Очень мило,– фыркнула я.– Нападать без предупреждения, да еще и в маске. Скажи хотя бы название клана, за который дерешься.

Маска покачал головой и снова ринулся на меня. Я успела заметить – кинжал противника был черным, как кусок вырезанной из неба тьмы.

Бой на кинжалах не входит в число моих любимых занятий, поэтому дралась я неумело, но агрессивно. Мне совсем не хотелось умирать, к тому же я понимала, что моя смерть может послужить развязкой армагеддона. И что это за чертов дом, который так понадобился силам Тьмы!

Я уже была вымотана, а противник, казалось, танцевал со своим кинжалом. К концу первого часа боя он отколол штуку: взлетел и принялся целиться кинжалом мне в лицо, пикируя, как рассерженный шмель. Что ж, пришлось мне вспомнить о навыках полета, которому учила меня моя сестра Эстрелья.

И я взлетела – без помощи помела! Я снова оказалась на равных с моим противником. Я приблизилась к нему настолько, что удачным взмахом ранила его в правую руку. Он рыкнул из-под маски, переложил кинжал в левую руку и с удвоенной силой ринулся на меня.

Я снова ушла в глухую оборону, мне только и приходилось отбивать атаки, но мой сияющий кинжал делал это без устали. А потом я почувствовала, что мой противник начинает понемногу выдыхаться.

Я сделала выпад, целясь ему в плечо, и попала. Противник хрипло вскрикнул. Но кинжала при этом не опустил, из чего я поняла, что под одеждой у него есть что-то типа бронежилета.

Бронежилет, особенно заговоренный,– низость при честном поединке. Я-то вышла в одних джинсах и топике. И еще – я могла бы выстроить вокруг себя защитную стену, но не стала делать этого. Уж сражаться так сражаться!

Противник сделал обманный финт, и его кинжал ощутимо царапнул меня по ребру. Больно, блин! Я разозлилась и крикнула:

– Пора кончать этот балаган!

Я почувствовала, как ко мне возвращаются силы, насколько силен и напорист мой каждый выпад, как яростен мой кинжал. И теперь в глухую защиту пришлось уйти моему противнику, а я без конца атаковала.

– Святая Вальпурга, помоги мне! – вскричала я и...

И полоснула кинжалом по горлу своего врага.

Крови было много. Она – черная под лунным светом – залила рубашку противника. Он взмахнул руками и упал с достаточной высоты на брусчатый двор. Я спикировала следом за ним, чтобы знать наверняка, что мой удар оказался смертелен.

Он упал, из мертвой руки выпал кинжал и глухо зазвенел о камень. Я, еще держа кинжал на изготовку, подошла к поверженному врагу. Он был мертв, мертв, без всякого сомнения.