Недруги по разуму - Гарри Гаррисон

– Это сложнее, – отозвался компьютер и смолк. Потом сообщил: – Очень увертливое существо… дергается… Удерживаю его двумя манипуляторами, и все же…

– Током ударь, – посоветовал Язон. – Тогда не будет дергаться.

– Опасно. Нельзя повредить образец… Есть! Проба взята, приступаю к синтезу.

На этот раз бифштекс получился помягче, но был пережарен и пересолен. Язон, однако, не отчаивался и, отказавшись от мысли о бифштексе, велел изготовить нож, перемолоть продукт и снизить норму соли. Его упорство победило, и после четвертой попытки в тарелку шлепнулась вполне съедобная котлета. Расправившись с ней, он заказал добавку и произнес:

– Любые трудности превозмогаются терпением. Терпение обеих сторон ведет к сотрудничеству, а затем – к успеху. Не так ли, Память?

– Вынужден терпеть, – с заметной ноткой неудовольствия отметил компьютер.

– Вынужден? Что это значит? – полюбопытствовал Язон, поедая вторую котлету.

– Ты находишься в каюте для почетных гостей. Здесь терминал неограниченного доступа. Обязанность данного искусственного интеллекта – подчиняться тебе. – После паузы компьютер уточнил: – Конечно, в разумных пределах.

– Я не собираюсь устраивать взрыв в машинном отсеке и травить крысиным ядом Навигатора, – промолвил Язон. – Все, что меня интересует, если не считать бифштексов и котлет, сводится к кое-какой информации. Это разумные пределы?

– Запрета на выдачу информации нет, – откликнулась Память.

Это было чудесным подарком, и следующие шесть часов Язон провел у большого экрана в гостиной, отвлекаясь лишь затем, чтобы наведаться к утилизатору и в душ. Ему удалось получить весьма подробные сведения о физиологии и механизме воспроизводства ругов; при этом лекция Памяти сопровождалась видеофильмами и снимками, которые, как догадался Язон, служили для обучения Зеленых. Этот процесс был глубоким, подробным, без пропусков и купюр, без лицемерных отговорок «узнаешь, когда вырастешь»; видимо, юных ругов учили на совесть.

Нельзя сказать, чтобы увиденное и услышанное потрясло Язона, который странствовал долгие годы по разным мирам Галактики и наблюдал множество странных вещей – даже в человеческом обществе, не говоря уж об инопланетных тварях. Чувство, испытанное им, было скорее не изумлением, а удовлетворением; лакуны заполнялись, пробелы исчезали, вопросы снимались сами собой, и каждое слово, намек или жест, непонятные прежде, вдруг обретали смысл, преобразуясь в элементы стройной и ясной конструкции.

Отдав необходимое справедливости, Язон признал, что организм ругов совершенней человеческого, или, если угодно, более функционален и прочен. Два мощных сердца под мускульными выступами на груди гнали кровь по двум независимым кровеносным системам; желудок был невелик, однако питательные вещества из капсул всасывались полностью, и процесс пищеварения не требовал балластных масс вроде клетчатки; аналогов почек, кишечника и мочевого пузыря не имелось, как и отходов жизнедеятельности. Вопрос о том, существовали когда-то эти органы или нет, оставался неясным, однако Язон решил, что руги утратили их в процессе эволюции, переселившись в свою летающую среди звезд обитель. В глубокой древности их предки никак не могли обойтись без органов выделения, ибо происходили от земноводных, охотились и размножались в океане и, вероятно, глотали рыбу целиком. С тех времен у ругов сохранились шестипалые конечности и рот, величина которого была бесспорным рудиментом, а также остатки жабр, необходимых в период спаривания.

Функции речи, дыхания и поглощения пищи были у них разделены. Питание являлось наипростейшей процедурой: капсулы по короткому пищеводу попадали в желудок, расположенный под сердцами, стремительно переваривались и всасывались; необходимые гормоны и соки тоже вводились в желудок или прямо в кровь из органа, объединявшего функции печени и эндокринных желез. Воздух поступал в обширный легочный мешок через спинную дыхательную щель, а отработанные газы выпускались с ее же помощью или через ноздрю, снабженную голосовыми связками. Их речевая система была сложнее человеческой и позволяла издавать столь разнообразные звуки, какие не снились лучшим оперным певцам.

Впрочем, у человеческой расы имелось одно несомненное преимущество: люди могли размножаться с юных лет и до глубокой старости, где угодно, когда угодно и с превосходным результатом. Руги давали потомство единожды в жизни, и этот процесс, отделенный от эротического влечения, был долгим, опасным и требующим определенных условий – высокой гравитации, избытка влажности, тепла и кислорода. Все это существовало миллионы лет назад в их материнском мире, где предки ругов плескались в теплых океанах, и все это исчезло, ибо миры дряхлеют и гибнут, а цивилизации живут. Руги не помнили, в каком галактическом рукаве затерялась породившая их планета, но, вероятно, она давно уже стала сухой и мертвой, словно биллиардный шар. Условия для керр’вадака, или Обряда Зрелости, как назывался процесс размножения, можно было бы воссоздать искусственным путем, в космическом пространстве, но это являлось чистой теорией – на практике подобный метод не годился, так как зрелости одновременно достигало целое поколение, от трехсот до семисот миллионов существ. Поэтому руги искали миры с необходимыми параметрами, и каждый клан сражался за них и охранял, как величайшее из сокровищ.

Керр’вадак переживали единицы – две-три самки из тысячи и впятеро меньше ругов-самцов. Выжившие, носившие звание Творителей, считались особами почти священными; они управляли кланом и Роем, решали вопросы войны и мира и занимали руководящие посты главных Советников, Посредников, Координаторов, Наставников и Навигаторов. Их было относительно немного, в каждом Рое – одна или две десятых процента, но им принадлежала власть; и у тех, кто достиг вершины – членства в Совете Великих Навигаторов, – эта власть была безмерной. Видимо, по праву; хоть Творители не отличались подвижностью Красных и Желтых, но старческим маразмом не страдали. Опыт их был огромен, и жили они долго, сохраняя до самых последних мгновений энергию и ясный разум.

Что касается прочих ругов, то поколение Синих можно было уподобить детям, а Зеленых – созревающим подросткам. У Зеленых формировались родовая сумка (в том месте, где у людей находится кишечник) и нижний нервный узел, специфический орган под дыхательной щелью; он стимулировал выработку в эндокринной железе половых гормонов, определявших, в частности, цвет кожи – а значит, и принадлежность к тому или иному поколению. К моменту зрелости секреция гормонов резко возрастала, затем постепенно снижалась у выживших Творителей, чья кожа была сероватой, со слабым оттенком зеленого. Лишь поколение Красных – в тот краткий период, когда они находились на пике гормональной активности, – можно было считать половозрелым, то есть готовым к размножению, но термин «му’гахара’керр’вадак» относился также и к Творителям, символизируя почтение и напоминая о выполненном ими долге.

У Желтых формирование родовой сумки и нижнего нервного узла полностью завершалось, и они, подобно более старшему красному поколению, могли заниматься сексуальной игрой, выбирая любых партнеров, как самок, так и самцов. Эти связи носили разнообразный характер, от случайных встреч до длительного сожительства, которое Язон, поколебавшись, счел аналогом семьи. В каком-то смысле это и правда являлось семьей: самец и самка, принадлежавшие к Красным, могли произвести потомство и даже заботиться о нем, если кто-то из родителей переживал керр’вадак. К тому же во многих случаях выбор партнера не был беспорядочным, а диктовался, как у людей, рядом причин – взаимной склонностью, обликом, силой, соображениями социального и генетического порядка либо престижа. Что же касается сексуальной техники, то она оказалась элементарной, как облупленное яйцо: рост гравитации стимулировал половое влечение, а поглаживание и ласки пониже дыхательной щели приводили ругов в эйфорию. Это было нечто иное, чем оргазм, и не совсем понятное Язону; что-то, чего он не мог уяснить до конца, поскольку нижний нервный узел у него отсутствовал.