Убийство в горном отеле - Ольга Гаврилина

– Мы в её личную жизнь не лезли. Чем она занималась в выходные, не знаю. – Женщина задумалась, вспоминая. – Однако почти всё свободные дни она посвящала прогулкам по Риму. Ходила в музеи, потом делилась с нами своими впечатлениями. Я была поражена, когда поняла, что она беременна.

– Даже подозрений никаких не было, кто отец ребёнка?

– Подозрений?! Мне тогда не до того было. Я переживала очень тяжёлый период в жизни, даже мужа как-то к ней приревновала. – Миранда стала закрывать молнию на чемодане, показывая, что разговор подошёл к концу.

Лола не двинулась с места. С чего бы это ей Миндадори к Валентине ревновать? Значит, было что-то… А если мэр ещё один претендент на отцовство?..

– Куда она от вас уехала?

– В Рим, адреса не оставляла. Сказала, что заступает на место подруги, которой срочно надо в Россию. А потом и сама на родину вернулась.

– А вы точно знаете, что она вернулась?

– Да, точно. Её сына мой бывший муж устраивал на лето по обмену в итальянские семьи через какие-то специальные организации.

Очень любопытно! С чего такая забота? Даже если Валентина сама просила, прошло много лет, зачем Миндадори ей помогать?

– Скажите, – Лола поднялась, показывая, что это последний вопрос, – а не могли у вас сохраниться какие-нибудь копии её документов? Она же работала официально?

– Как вы знаете, я давно здесь не живу… Да и времени столько прошло, почти двадцать лет. Но если это поможет следствию, проверю. Лежать они могут только в одном месте.

– Давайте сейчас и узнаем, раз всё в одном месте лежит, – не отступала Лола.

– Давайте, – устало согласилась Миранда, догадавшись, что просто так от журналистки не отделается. – Подождите меня здесь, пожалуйста. – Она вышла из комнаты, шаги затихли в коридоре.

«Не желает, чтобы я ей помогала… Хотя кому захочется, чтобы посторонний человек рылся в семейных документах? Главное, чтобы не пропустила нужное, вот что меня беспокоит…»

Лола разглядывала комнату. На улице почти стемнело, и тяжёлая мебель обрела необычные очертания. Прошло уже полчаса, когда Миранда вошла в гостиную. Журналистка вскочила:

– Ну что?..

– Посмотрите, кажется, это копия её паспорта. – Миранда протянула потускневший от времени листок.

Лола не смогла сдержать радости и, схватив копию, быстро подошла к окну. Последние лучи заходящего солнца, выглянувшего после дождя, осветили нечёткую фотографию миловидной женщины. Рядом латинскими буквами было написано: «Андреева Валентина, место рождения – Тульская область, посёлок Зареченск».

Внутри церкви совсем стемнело. Михаил прилёг на скамейку. «Всё-таки этот дятел прав. Если я поймаю Миндадори в горах, у меня будет гораздо больше возможностей спокойно задать ему свои вопросы…» Остановившись на этом решении, он успокоился и закрыл глаза. «А если написать Миндадори и назначить встречу? Придётся просить Уго подбросить записку. Не хотелось бы к нему снова обращаться… Да и где гарантия, что Миндадори придёт? Может подумать, что это розыгрыш…» Парень мысленно представил, как подъедет к мэру в горах, поздоровается и заведёт беседу издалека. «Чего спешить-то? Мы будем просто вместе кататься и разговаривать, а потом, когда он совсем расслабится, я задам ему свой вопрос прямо в лоб. И без всяких «возможно» или «наверное», я же уверен, что я его сын. Или нет?..» Михаил тут же вспомнил необыкновенно красивую и счастливую мать на фотографии за столиком в кафе рядом с улыбающимся Миндадори. Нет, не мог он ошибиться… Да и что теперь гадать, когда такой путь проделан? Сомнения медленно заворочались в мозгу. Больше всего Михаил боялся, что Миндадори не скажет правды и что он опять останется в мучительной неизвестности. Ложь – вот что по-настоящему страшило его. «Пусть будет больно, пусть будет невыносимо, но я хочу знать всё как есть!» Он резко повернулся на лавке и чуть было не упал на пол. Сел и сразу же почувствовал голод. Посветив телефоном, открыл рюкзак и достал из него любимое с детства московское печенье, прихваченное из дома. Из бокового отдела вынул бутылочку воды и захрустел сладким песочным тестом, облитым шоколадом.

В католических церквях уже давно были упразднены восковые свечи. Маленькие электрические лампочки на пластиковых белых палочках имитировали пламя и свечи соответственно. Но Михаил знал, что падре держал где-то и настоящие на случай отключения электричества – такое иногда случалось при сильных грозах. Прокладывая дорогу с помощью фонарика на мобильнике и похрустывая печеньем, парень двинулся на поиски. Свечи нашлись в притворе, как и предполагалось. Он зажёг сразу три от зажигалки, которую тоже специально забрал из дома. Живое жёлтое пламя осветило мраморный пол, несколько скамеек и добралось до стены, где стояла тёмная кабина исповедальни. С улицы донеслось урчание мотора. «Снежный кот» спуски для лыжников подготавливает», – сообразил он.

Стало как будто теплее. Миша сел ближе к огню и не мигая глядел на пламя, думая о матери. «Как там она без меня? Надеюсь, не заболела. Пошла к тёте Марине или осталась встречать Новый год дома? Даже хорошо, что меня никто не ждёт, кроме неё…»

Вдруг – гулкие шаги и резкий треск раздавленных под ногами стёкол со стороны коридора. Миша насторожился. По приближающимся голосам он понял, что людей двое, и одна из них журналистка. Он бросился проверять задвижку и задувать свечи. Церковь снова погрузилась в полную темноту. Михаил затаил дыхание. «Вот блин! Опять эта Лола. И чего ей здесь надо?..» Уже можно было разобрать слова. Звуки шагов становились всё явственнее. «Так они к церкви идут!» – догадался Миша и рванул в исповедальню, больно ударившись об угол скамейки. «Спокойно, не шуметь, – уговаривал он себя, – двери проверены, всё закрыто». Но паника брала своё. Он ещё не добрался до кабинки, как дверь сильно дёрнули. Миша замер и не дыша прижался к стене. Дверь затряслась ещё сильнее.

– Сальваторе сказал, что дверь не заперта! – Миша узнал пронзительный шёпот журналистки. – А что, если там кто-то прячется? – добавила она, как показалось, совсем испуганно.

«Догадливая, зараза! И у хозяина уже успела спросить. Но зачем – не пойму».

Мужчина ответил что-то успокаивающее, и шаги стали удаляться. Тут Миша услышал вой и уханье, эхом разнёсшиеся по коридору. «А это ещё что такое?! Или они меня решили воем выжать?» Но смех журналистки перекрыл дурацкие мужские вопли, и всё стихло. «Не надо было свечи зажигать, – смекнул он. – Наверное, увидел кто-нибудь блики с улицы, вот журналистка и пошла на разведку. Прыткая какая! Новый год на носу, а ей всё неймётся».

Без света сразу стало грустно и холодно. Захотелось есть. «Не буду вторую пачку печенья открывать. Надо до завтра дотянуть». С улицы донеслись громкие голоса и звук лопаты, разгребающей снег. «Не думают же они центральный вход в часовню расчистить и отсюда войти?» Он помертвел и, подойдя к основной двери, приложил ухо.

– Снег подальше отбрасывай, а то всё обратно сыпется! – произнёс мужчина. – Ставь ровно в ряд, метра на два друг от друга, иначе факелов не хватит! – Михаил узнал голос Сальваторе.