Я не хочу! - Лора Вайс

— Вы понимаете, что это может растянуться на недели? Тогда будет уже поздно.

— Как ты мне сказал, этот урод хочет жениться на девчонке, вроде как любит её. Значит, вреда не причинит.

— Он чокнутый, более того, у меня есть все основания считать его виновным в смерти матери Алисы. Ублюдок свел её в могилу, чтобы не мешала.

— И на чем строятся твои основания? На домыслах? Или есть доказательства?

— Когда Венес приходил ко мне и еще не знал об Алисе, то весьма правдоподобно втирал о ее болезни, мол, у нее такой же диагноз, как и у матери, что она на таблетках. После этого я пригласил Алисе психолога, так вот он не увидел в ней проблем.

— Ну, психолог не психиатр. Короче, доказательств ее здоровья у тебя на руках нет, а вот у него, боюсь, доказательства ее нездоровья как раз таки есть.

— Так, вы мне поможете или будете продолжать рассказывать, какой я дебил?

— Слушай, Денис, я тебе обрисовал ситуацию, сказал, что нужно сейчас делать. И готов помочь, если ты согласен. Если нет, то извини. С кольями и мотыгами я на особняк Венеса не пойду. Пойми, законных оснований забрать девушку у нас нет. Она сама ушла, написала тебе записку, чтобы ты не искал, ее мать была больна шизофренией, Венес был хорошим отцом, дочку не обижал, нареканий на него никогда не было, плюс он за годы деятельности оброс связями как броней, к нему хрен подкопаешься.

— Я понял, Аркадий Петрович. Не смею больше отнимать ваше время.

— Дурак ты, Денис Александрович, — расплылся улыбкой. — Но воля твоя, настаивать не буду.

Этим все и сказано. Он просто не хочет помогать. Знаю я Макарова, если ему что-то надо или в чем-то есть шкурный интерес, он и про законы забывает, и действовать умеет грязно. Но тут, тут у него нет интереса.

— Всего хорошего.

— И тебе.

Я покинул трехэтажный дворец бывшего генерала в состоянии полнейшей растерянности.

Значит, остается Еровский. С ним мало кто хочет иметь дело, даже я не хотел бы, слишком сложный мужик, но у него есть ресурсы и власть. Однако, когда позвонил в приемную Артура Григорьевича, меня «обрадовали» тем, что он в лежит в больнице с пневмонией вот уже три недели и неизвестно, когда вернется. Выходит, я остался ни с чем. Да, есть еще парочка криминальный деятелей, но они не захотят связываться с бывшим следователем и ныне шавкой правительственных безопасников. Если бы только Алиса не ушла, тогда бы вариантов было гораздо больше, как и желающих помочь.

Хотя… кое в чем Макаров прав. Надо понаблюдать за домом урода, ведь он живет не один. Тогда вернулся к Аркадию, харя которого едва не треснула от чувства собственного превосходства.

— Передумал геройствовать? — сложил руки на пузе.

— Передумал. Единственно, я бы очень хотел, чтобы ваши люди приступили сегодня же. Это возможно?

— Ну, есть у меня один незанятой человечек. Парень со странностями, заикается, но исполнительный. Это если прямо сейчас надо, а лучше бы пару дней подождал, и я бы тебе подогнал настоящих спецов.

— Давайте этого.

— Хорошо. Контакт сброшу, по оплате вы уж там сами как-нибудь между собой договоритесь. И да, Казанцев, я твою щедрость помню и ценю, но пойми, становиться фигурантом громкого дела желания не имею. Тем более, если уж по-честному, положение твое херовое по всем статьям. Так что, надеюсь, все будет происходить без упоминания моего имени.

— Не сомневайтесь.

— Хорошо.

В тот же миг мне на телефон поступило смс с номером.

— Зовут человечка Давид.

— Спасибо.

— Да не за что. И это, удачи тебе.

— Угу.

Связавшись с Давидом, договорился о встрече через час на Ярославском шоссе, а пока ехал, обрисовал ему ситуацию. И когда мы встретились, молодой худощавый грузин первым делом озвучил ценник.

— Две-ести зе-еленых за час слежки. Потянешь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Потяну, мне главное результат нужен.

— Результат бу-удет. Мои глаза — твои глаза, — говорил с акцентом, да еще и заикался через слово.

— Если заметишь кого-то, сразу сообщай. Меня интересует обслуга.

— П-понял я, понял.

После чего сел в раздолбанную Калину и, испустив смачный выхлоп, тронулся с места.

А мне что теперь делать? Ждать? Да я рехнусь.

Алиса

Меня проводили в палату, которая напоминала скорее обычную спальню. Мама лежала в такой же. Однако, эта уютная комнатка с домашним интерьером легко может трансформироваться к клетку, если больной вздумает бунтовать.

— Сейчас к вам придет сестра и сделает укол, — слащаво улыбнулся Сельский, — чтобы спалось лучше. Вы ведь не против, Алиса Викторовна?

— Не против.

Что они вколют, бог его знает. И только я собралась прилечь, как в палату зашел Влад.

— Видишь, Алиса, — присел на край кровати, — как все может обернуться. А ведь я этого не хотел.

— Хотел.

— Сейчас ты не готова здраво оценить мою любовь и заботу, но здесь, — ткнул пальцем в покрывало, — здесь тебе помогут.

— А что будет, если не помогут? — горько усмехнулась.

— Значит, придется тебе задержаться в клинике до тех пор, пока не появятся улучшения. Это может быть и неделя, и месяц, и год. Сколько потребуется. Но я очень надеюсь, что ты включишь голову гораздо раньше.

— Скажи честно, — посмотрела ему в глаза, — моя мать лежала здесь по той же причине? Потому что не оценила твою любовь и заботу?

В ответ он лишь криво усмехнулся, затем поднялся, подошел к двери. В этот момент в палату пожаловала медсестра с обещанным уколом.

— Спокойной ночи, Алиса. Завтра я снова приеду, — и вышел.

— Что это? — не знаю, зачем спросила.

— Успокоительное. Вам нужно выспаться, — протараторила девица.

— Бессонницей не страдаю.

— Я выполняю распоряжение лечащего доктора, — сейчас же напряглась, — мне его позвать?