Янтарный Меч 5 - Ян Фэй

— Ничего не поделаешь. У горцев всегда есть лошади.

Это остроумное замечание снова заставило всех присутствующих улыбнуться. Как и на остальных жителей Вонте, на варваров, ставших позже цивилизованными, всегда смотрели свысока. Даже среди фермеров в сельской местности ходило много шуток о вульгарности горцев, не говоря уже об этих знатных господах.

Горный принц, демонстрирующий свою осанку, уже давно стал предметом разговоров и шуток высшего класса, прежде чем он прибыл в имперскую столицу.

Хотя у большинства присутствовавших господ не было экипажа из шести лошадей, это не мешало им подшучивать над принцем. Они не ревновали и не завидовали ему.

— Значит, этого принца зовут Огеос? — спросил Конрад, немного послушав.

— Это его прозвище.

Снова раздался низкий смех. Имя Огеос, очевидно, не было ни кирлуцианским именем, ни христианским названием Священного Собора Огня. Так называли горцев. У Его Королевского Высочества, безусловно, было христианское имя Киррлуц, но сколько бы он ни говорил об этом титуле, народу все равно больше «нравилось» туземное имя Огеос.

Конрад тоже рассмеялся.

Темы дворян постоянно менялись. Когда они не смогли найти ничего смешного в принце, некоторые люди рассказали о битве, которая произошла в Имперской Столице.

Суматоха на вилле «Зимняя роса» была слишком большой. Это было невозможно скрыть, даже если бы захотелось. Особенно после того, как Брендель сровнял с землей половину горы, серебристый свет, расколовший небо в Сиэле, наверное, заметили больше половины жителей Лушты, пока они не спали.

Однако дворяне, за исключением нескольких человек, не знали, что готовит королева. Некоторые люди говорили о беспорядках, которые происходили во внешнем городе, и связывали два инцидента вместе.

«Ситуация снаружи нехорошая».

“Это беспорядок. “

В разгар жаркой дискуссии было неизбежно, что кто-то не согласится. Так, дворянин средних лет сказал с некоторым пренебрежением: «Вы называете текущую ситуацию «плохой»? Ха, молодые люди не плохи. “

“Что происходит?”

“Не так ли?”

Дворянин средних лет покачал головой: «Это всего лишь небольшой шторм. Его нельзя сравнить с бунтом, который произошел двадцать три года назад».

Молодое поколение дворян понятия не имело, что произошло несколько десятилетий назад, но на лицах старших дворян отразились воспоминания.

Даже дворяне были вовлечены в беспорядки в течение последних нескольких лет. Даже у городской стражи были внутренние раздоры, а армия повстанцев однажды вторглась во внутреннюю часть города. По сравнению с этим нынешняя ситуация была только началом. Что мог сделать простолюдин? Как это можно было сравнить с восстанием дворян?

В итоге все уладили мирным путем. Пока Святой собор и высшие силы не перешли на другую сторону, бояться было нечего.

Услышав описание дворянина средних лет, выражение лица молодого человека смягчилось. Казалось, что по сравнению с прошлым нынешняя ситуация не представляет особой проблемы.

Заботы этих дворян всегда быстро приходили и уходили, особенно когда они понимали, что это не связано с их непосредственными интересами. Вскоре Конрад заметил, что Анри начинает терять терпение.

Внезапно в толпе поднялось волнение. Конрад бессознательно поднял взгляд. Толпа у зала расступилась, и за воротами показалась роскошная карета.

Это была повозка с шестью лошадьми.

Огеос сидел в карете, нетерпеливо хмурясь. Вопреки слухам снаружи, он не торопился приезжать в имперскую столицу. Вместо этого его пригнал сюда его отец, герой горцев.

Точно так же, как Королеве нужна была поддержка горцев, герой горцев также нуждался в поддержке Империи. В споре за трон предыдущего царя горцев последний победил как герой. Однако в качестве наследника престола его фундамент оказался не таким прочным, как ожидалось.

К счастью, горцы не были похожи на Империю. Они не так заботились о своем рождении, как ожидалось. Пока они были признаны Империей и Святым Собором, они все еще могли легко править обширными горами Лаче Ва.

Иногда мир был таким странным. Горцы видели в Империи своего врага, но втайне верили в иллюзорную похвалу своего самого могущественного врага.

Быть признанным врагом было большой честью.

Однако все это не имело ничего общего с Огеосом. Единственное, что заставило его почувствовать себя немного лучше, это то, что он был единственным сыном короля горцев. Слава отца и сына переплелись. К сожалению, конкуренция за престол горцев не ограничивалась теми, кто выше престола. В отличие от цивилизованной Империи, наследники окрестных племен также были правомочны.

«Ты должен приручить эту кобылу для меня. Она хороша для нас обоих».

Это была единственная фраза, которую мужчина сказал ему перед уходом.

Темнокожий принц не возражал. Хотя ему нравились красивые женщины, это не означало, что он хотел проделать весь путь до имперской столицы ради женщины. Точно так же, как джентльмены в имперской столице не привыкли к его присутствию, его не интересовали эти джентльмены, которые утверждали, что они цивилизованные.

Женщины были как кобылы. По традиции горцев, кобылы были самым ценным достоянием. Только самые здоровые кобылы могли дать лучшее потомство.

Однако, какими бы хорошими ни были кобылы, они не стоили его смущать.

Он решил преподать графине урок. Хотя он не мог делать это открыто в Империи, Королева не могла контролировать Лаче Ва. Он расскажет графине, как мужчины из семьи Норка воспитывают своих жен.

В это время слуга открыл дверцу кареты. Огеос привел себя в порядок, прежде чем выйти из кареты.

Он думал, что привлечет много пренебрежительных или враждебных взглядов снаружи кареты. Однако, когда он вышел из кареты, то понял, что на него никто не смотрит.

Он поднял голову.

Только тогда он понял, что верховный Император Империи появился за пределами зала. Все склонили головы в знак приветствия, и весь двор на мгновение затих.

Когда люди снова подняли глаза, они заметили девушку рядом с Серебряной Королевой.

Это был первый раз, когда новопосвященная графиня предстала перед высшим кругом имперской знати.

Ее чистые и яркие глаза мгновенно привлекли всеобщее внимание, а за ними последовали ее пламенные длинные волосы. Толпа не могла не воскликнуть в восхищении. Красивые благородные девушки не были редкостью в Руште, но упадническое течение в Империи было сметено чистой и опрятной красотой перед ними.

Словно к мутному городскому воздуху примешивался свежий горный ветер, отчего люди чувствовали себя расслабленными и счастливыми. У большинства присутствующих мужчин невольно забилось сердце, а у дам даже загорелись глаза.

Какая чистая девочка.

Жаль, что она горец.

«Красота — это привилегия». Генриетте на толпу было наплевать. Он поднял свой бокал и отсалютовал Скарлетт, его глаза были полны признательности.

“Что?” Кто-то намеренно спросил: «Генриетта, ты собираешься соревноваться с нашим