Продавец острых ощущений - Алексей Макеев

В материалах дела о девушке почти не было информации, за исключением номера ее телефона и того факта, что она могла подтвердить свое алиби. Никакой личной информации она Шайхутдинову не предоставила — ни о друзьях, ни об увлечениях, ни о том, где ее обычно можно найти. Может быть, просто не захотела рассказывать следователю о том, что скрывала от семьи, а может быть, капитан ее и не спрашивал — все-таки главной подозреваемой в этом деле девушка не числилась. Выйдя от Скворцовой, Лев сразу же набрал номер Симутенковой-младшей.

— Полина Ивановна, полковник Гуров из Главка вас беспокоит, — официально представился он. — Мне нужно с вами побеседовать.

— Беседуйте, — спокойно ответила девушка.

— Не по телефону.

— А у меня нет желания с вами встречаться, — невозмутимо проговорила Полина.

— Давайте не будем усложнять ситуацию и портить отношения друг с другом, которые еще вообще не начались, — не прореагировал на ее выпад Гуров. — Я не хочу вас принуждать ко встрече со мной, а на уговоры у меня нет времени. Мне нужно лишь пару десятков минут вашего внимания. Думаю, в ваших же интересах помочь отцу вернуть украденные средства. От Натальи Андреевны я слышал, что раньше вы были вполне благоразумной девушкой…

Несколько секунд в трубке царило гробовое молчание.

— Наталья Андреевна была права, я действительно раньше считалась благоразумной, — с горькой усмешкой произнесла Полина после паузы. — По большому счету, на украденные у папеньки деньги мне плевать: еще заработает. Но вы мне ничего плохого не сделали и осложнять вам вашу работу было бы неблагоразумно с моей стороны. Я постараюсь побыть благоразумной полчаса, поэтому буду ждать вас в ресторане на улице Косыгина, неподалеку от смотровой площадки Воробьевы горы. Часа, чтобы добраться туда, вам хватит?

— Вполне, — ответил Лев и отключил связь.

На Воробьевых горах вовсю гулял ветер. И летом, и зимой Москва со смотровой площадки выглядела куда более привлекательно, чем в это серое, невзрачное время года. Деревья в природном парке, тянувшемся до Москвы-реки, выглядели озябшими и тоскливыми, и вообще все вокруг казалось унылым, промозглым и брошенным на произвол судьбы. Гуров поднял воротник пальто и торопливо зашагал к ресторану, в котором ему назначила встречу Симутенкова.

Полина оказалась девушкой совершенно посредственной. Не худая, не полная, не высокая, не низкая, не красавица, но и не дурнушка. Может быть, девушка выглядела бы более привлекательной, если бы не следы длительного загула на лице: нездоровая бледность, круги под глазами, отекшие веки и покрасневшие белки глаз. Гуров никогда не понимал тех людей, кто, оказавшись в трудной жизненной ситуации, опускает руки и начинает проматывать собственную жизнь. Он сам был бойцом, не умеющим сдаваться, и уважал таких же людей, поэтому невольно почувствовал к Полине некоторое презрение, смешанное с жалостью.

— Еще раз здравствуйте, Полина Ивановна, — проговорил Лев, присаживаясь за столик к девушке и окидывая взглядом почти пустой зал ресторана.

— Поли, — поправила его Симутенкова. — Можно называть меня просто Поли.

— Как скажете. Оценивать красоту имен — не мой курятник. Перейдем сразу к делу. Я хочу знать, кому из своих друзей вы рассказывали о том, что хранится в вашей квартире?

— О том, что у меня богатый отец, знают все, — пожала она плечами. — А о том, что именно у него есть… было, даже я не знаю…

— То есть о том, что отец хранит дома приличные суммы денег и коллекцию дорогих часов, вы друзьям не рассказывали?

— Нет, — хмыкнула Полина. — Их такие вещи не интересуют.

— Отлично. Вот я сам ваших приятелей об этом и спрошу. — Лев протянул ей блокнот и ручку и добавил: — Пишите сюда имена и адреса тех, с кем обычно проводите время.

— С какого перепугу? — возмутилась девушка, резко отстраняясь от блокнота, словно тот мог ее укусить.

— А с такого! — ответил Гуров. — Вы, Полина Ивановна, в настоящий момент главная подозреваемая в организации ограбления собственной квартиры. И если не желаете, чтобы вас допрашивали в следственном изоляторе, придется сделать так, как я прошу. Или вы подельников укрываете?

— Да что вы такое говорите? — снова возмутилась Полина, мгновенно оказавшись на ногах. — Если вы эту сучку Светку слушаете, мне с вами больше не о чем разговаривать.

— Сядьте за стол! — жестко приказал Лев.

Девушка несколько секунд гневно смотрела прямо ему в глаза, затем потупилась и присела на самый кончик стула, словно провинившаяся школьница, которую отчитывал строгий директор. Гурову вдруг стало жалко ее, он даже немного устыдился своего резкого тона и, улыбнувшись, примирительно произнес:

— По-моему, разговор мы не совсем удачно начали, но — что выросло, то выросло. Полина, мне просто нужна ваша помощь. Я не думаю, что вы намеренно организовали ограбление собственного отца, но случайно оброненные фразы могли его спровоцировать. Именно поэтому мне нужно проверить все ваше близкое окружение. Кстати, почему вы решили, что Светлана Семеновна считает, что именно вы помогли ограбить собственный дом?

— А кому еще это могло в голову прийти? Она уже выжила из дома Наталью Андреевну, которая мне как родная бабушка была. Отдалила отца от брата, а теперь и за меня принялась. Она хочет нас всех в глазах отца очернить, чтобы самой все его имущество захапать. Эта сучка на все пойдет. Я почти уверена, что именно она и организовала это ограбление.

— Почти?

— Ну, у меня еще чуточку осталось того здравомыслия, о котором вы упоминали, — грустно улыбнулась Полина. — Доказательств у меня нет, поэтому я и вынуждена говорить «почти уверена».

Девушка изложила Гурову свою версию событий последних лет. Светлана ей вообще никогда не нравилась. Полине она казалась хитрой и лживой обманщицей, которая во всем пытается найти свою выгоду. Она не одобряла дружбу матери с ней, но поделать ничего не могла. А после смерти мамы, заметив невероятные усилия Светланы, направленные на то, чтобы завлечь в свои сети отца, устроила ему скандал, который дал обратный результат. Симутенков просто решил, что девушке нужно больше женского внимания, и позволил Светлане постоянно находиться в их доме. Естественно, Полина ничуть не удивилась, когда ее поставили в известность о свадьбе, но с тех пор отдалилась от отца, практически перестав с ним общаться.

Вроде бы Полина рассказывала свою историю абсолютно искренне, но Гурову казалось, что девушка излагает ее, как содержание какой-то «мыльной оперы», которые она насмотрелась по телевизору: о злой мачехе и несчастной падчерице, поэтому так и не смог до конца ей поверить.

Вот тут, впервые с того момента, как он занялся расследованием ограбления квартиры, Лев пожалел о том, что сейчас рядом нет жены. Строева всегда отличалась большой чуткостью к любым оттенкам лжи и могла бы дать мужу совет, как воспринимать рассказ Полины. К тому же актриса мыслила весьма неординарно и иногда обращала внимания на те мелкие детали, которые даже он, сыщик с огромным опытом, не всегда сразу замечал. Вполне возможно, девушкой просто двигала ревность к отцу, и большая часть ее обвинений в адрес Светланы являлась вымыслом. А вот единственным реальным доводом в их пользу была некрасивая история с увольнением домработницы. Но, как обычно, окончательные выводы Гуров делать не спешил.