Роковой звон - Сергей Пономаренко

– В квартире идеальная чистота, – вновь говорю я соседке. – Екатерина всегда поддерживала такой порядок?

– Катя помешана на чистоте, и дочку так воспитала. У нее дома как в музее: то не трогай, туда не садись.

Я обращаюсь к Зубкову:

– Если у женщины, помешанной на чистоте, оторвалась пуговица от халата, станет ли она ее искать, чтобы вновь пришить?

– Мало ли что бывает, – возражает он, хоть и понял, что я хотела этим сказать.

– Не исключено, что с хозяйкой квартиры произошла беда, – уже прямо говорю я Зубкову.

Соседка испуганно охает. Вмешивается Олег:

– Это в компетенции полицейских, пусть они сами решают, что им делать.

– Чтобы провести здесь обыск, нужна санкция прокурора, – замечает лейтенант Зубков, приободрившись.

– Поехали домой. Мало было тебе наручников? – говорит мне Олег.

Но я не спешу покидать квартиру Пимоненко:

– Лейтенант, а вы не могли бы затребовать сводку о происшествиях за последние трое суток? Не были ли найдены неопознанные тела?

Зубков пожал плечами, мол, что это я выдумываю, но послушно зашел в комнату и перезвонил оперативному дежурному. Через несколько минут вышел оттуда встревоженный:

– Сегодня утром возле плотины было обнаружено тело утопленницы – неизвестной женщины лет тридцати с рыжими волосами. На нем следы насильственной смерти – колотые раны.

Соседка жалостливо вскрикнула:

– Это Катя! У нее рыжие волосы.

– Пока что рано что-либо утверждать, – хмуро произнес Зубков. – Надо провести опознание. – И спросил у соседки: – В городе есть родственники Екатерины Пимоненко?

– Нет, ее родители живут в поселке Доманевка, а муж сейчас в Киеве на заработках.

– Ее муж умер почти месяц назад, – быстро сказала я.

– Генка? Умер? – вновь вскрикнула соседка. – Не может быть! Катя все это время с ним общалась.

– Как? Разговаривала по телефону? – спрашиваю я.

– Телефон у Генки украли месяц назад, он писал ей по интернету, – пояснила соседка.

Это совсем уж интересно. Приблизительно в то же время, когда Гена вроде бы или на самом деле умер, кто-то, или он сам, общался с его женой от его имени по интернету. А теперь (если найденное тело опознают) убита его жена.

Пришел участковый. Мы с Олегом напросились к соседке на чай. Она охотно пригласила нас к себе.

Соседка Геннадия и Екатерины Пимоненко, Варвара Ивановна, или Варя, как она просила ее называть, оказалась очень гостеприимной, словоохотливой и, главное, была в курсе всего, или почти всего, что происходило в жизни Кати. Варвара Ивановна рассказала, что супруги Пимоненко не ссорились. Катя вела скромный образ жизни, что резко расходилось с тем, что я узнала от Лазаря в Испании. Когда меньше года тому назад Геннадий уехал, соседка очень удивилась, ведь он только-только подобрал серьезную клиентуру. Она сомневалась, что в Киеве он зарабатывал больше, ведь там ему пришлось все начинать с нуля, а также нести большие расходы – на проживание в большом городе и аренду кабинета. О том, что Катя не знала о смерти мужа, у Варвары Ивановны не было никаких сомнений. Более того, Екатерина ожидала, что Геннадий на несколько дней приедет домой, и взяла отгулы.

У меня оставалось все меньше сомнений в том, что Геннадий жив. Возможно, это он является убийцей своей жены. И у него есть сообщница, скорее всего, любовница, которая, назвавшись его женой, увезла тело. Вот только зачем ему все это понадобилось? Внезапное умопомрачение? Сумасшедшая любовь к другой женщине? Но не проще ли было просто развестись с Катей?

Я договорилась с Зубковым и вместе с Варварой Ивановной отправилась на опознание найденного тела в районную больницу, где находился морг. Мы проехали мимо кафетерия «Чудесница» и остановились у длинного четырехэтажного здания.

Морг находился в отдельном одноэтажном здании, уютно примостившемся среди деревьев. Функции судмедэксперта исполнял районный патологоанатом Дмитрий Леонидович Верещагин, по словам Зубкова, прекрасный специалист. На вид Верещагину не больше сорока. Он такой холеный, величественный, со шлейфом дорогого одеколона, даже не верится, что этот человек копается во внутренностях. Конечно, главным действующим лицом на опознании был следователь Коржухин, недовольно косившийся на меня: ему уже донесли, что я частный детектив. Олег остался в автомобиле. Зубков сказал, что ему с трудом удалось уговорить Коржухина, чтобы я была на опознании, и то после ссылки на мою «палочку-выручалочку», следователя Якимчука из Киева.

Верещагин провел нас в прозекторскую, где стояло два стола для аутопсии эконом-класса, с устройствами для слива жидкости. Запах тут был неприятный, даже аромат одеколона патологоанатома его не заглушал.

На одном из столов лежало обнаженное тело, бледно-серое, с зеленоватым оттенком.

Несмотря на расплывшиеся черты лица и неестественный цвет кожи, даже я, видевшая Екатерину Пимоненко только на фотографиях в альбоме соседки, узнала покойную. Еще до того, как следователь задал вопрос, Варвара Ивановна испуганно вскрикнула и громко произнесла:

– Это Катя!

– Вы уверены, что это Пимоненко Екатерина Ильинична? – все же уточнил следователь.

– Да, это она! – воскликнула Варвара.

И тут, похоже, ее затошнило. Она прижала руку ко рту и пулей вылетела из помещения.

– Судя по мацерации рук и ног, тело находилось в реке не более двух суток и на относительно небольшой глубине, где вода прогревается; именно поэтому внутри быстро начались гнилостные процессы, образовавшие газы, вытолкнувшие тело наружу, – изложил Верещагин свои предварительные соображения еще до проведения вскрытия. – Как видно, пострадавшая скончалась от множественных ранений; судя по их характеру, они были нанесены ножом с обоюдоострым лезвием. Прежде чем извлечь оружие из тела, его расшатывали вверх-вниз, расширяя рану. Точную длину лезвия сообщу после вскрытия, но и так ясно, что оно было не очень длинным, не более пятнадцати-двадцати сантиметров. – Верещагин указал на заметные рубцы-черточки на груди и животе трупа. – И лишь затем уже мертвое тело было утоплено, без груза, что позволило ему быстро всплыть.

Я смотрела на порезы на теле убитой, и тут мне вспомнился рассказ Виталия о пропавшем кинжале. И я не удержалась:

– А вам не кажется, что эти ранения напоминают письмена?

– Что вы имеете в виду? – недовольно спросил следователь.

– Надпись в виде рун. Для того убийца и расширял раны – чтобы их изобразить.

– Что вы тут до сих пор делаете? – рассердился Коржухин. – Здесь вам что, кино? Немедленно покиньте помещение. Своими дурацкими разговорами вы мешаете следственным действиям! – И он крикнул съежившемуся Зубкову: – Устроили тут экскурсию! Проследите, чтобы свидетельница, опознавшая тело, задержалась. Я сейчас приду!