Песня любви - Диана Гроу

Фенрис вышел из очереди, его бледные глаза не отрывались от лица Бьорна.

— Не торопись, юноша. Мы далеко от северных краев, и тебе нет нужды затевать здесь кровную месть из-за того, что случилось там. То убийство было просто делом — ничего личного.

— Для меня это личное.

Византийские солдаты не понимали, о чем спорят северяне, но напряженность, повисшую в воздухе, можно было уловить сразу. Вокруг Бьорна и Фенриса Пешехода тут же образовался круг зрителей.

— Да будет так. — Фенрис плюнул на ладонь и потер руки одну о другую. Затем он снова вытащил свой галат-ский меч. — Позорно убивать отца и сына одним и тем же мечом, но Один свидетель, ты сам напросился, вынудил меня.

Фенрис набрал в грудь воздуха' и испустил грозный рык, от которого все византийцы-попятились. Быстрее, чем Бьорн счел возможным для такого огромного мужчины, Фенрис взметнул меч над головой и опустил вниз.

Бьорн быстро поднял свой, отражая удар. Сталь зазвенела о сталь, сила удара дрожью прошлась от кистей до плеч. Если бы Бьорн не сомкнул запястья и локти, Фенрис разрубил бы его одним ударом от носа до пупка.

Меч великана скользнул прочь и вновь полоснул широкой дугой по груди Бьорна. Бьорн отпрыгнул, широко раскинув руки, чтобы избежать пореза, но цепочка алых бусин расцвела на его коже там, где по ней прошлось острие меча Фенриса.

Фенрис обрушил на противника град ударов, которые Бьорн отразил, но с большим трудом. Фенрис дрался без изящества, нанося тяжелые удары — один за другим. Обладая такой недюжинной силой, он в особой ловкости не нуждался.

Бьорн, танцуя, отступил, пытаясь сообразить, как действовать. Он понимал с самого начала, что уступает противнику в размерах и длине захвата, но он ожидал, что тот будет двигаться медленнее. Этого не произошло. Все, что удавалось Бьорну, — лишь не очень стойкая защита от безжалостных молотящих ударов, и Фенрису удалось несколько раз его оцарапать. Кровь струилась из порезов на плече и бедре Бьорна, пот заливал глаза жгучей влагой. По холодку в животе Бьорн понял, что влип в большие неприятности.

Он кружил, стараясь успокоить дыхание и остаться за пределами широких смертоносных дуг, которыми окутал себя Фенрис Пешеход.

— Иди ко мне, мальчик, — понукал его Фенрис почти ласковым голосом. — Ты хорошо бьешься за свою честь. Я убью тебя чисто, и ты окажешься в Валгалле как раз к ужину. Ты сможешь там со своим отцом осушить рог за мое здоровье.

С его отцом!.. Неужели безобразное лицо Фенриса было последним, что видел Харальд перед смертью? Ярость вскипела в Бьорне, но он подавил ее. Если он не сохранит холодный рассудок, он погиб. Силой он не победит в поединке с Фенрисом. Его стойкость и выносливость были подорваны постоянной необходимостью защищаться, ведь он даже ни разу не оцарапал Фенриса.

Тот играючи перекинул меч с руки на руку. Бьорну нужно было действовать быстро, пока его дыхание не сбилось совсем. Пришла пора встретить свою судьбу, а все, что оставалось Бьорну, — это смекалка.

Он набрал полную грудь воздуха и покрепче сжал рукоять меча, готовясь к очередной схватке. Он издал грозный клич берсеркера и бросился вперед. Его меч рассекал воздух сверкающими молниями. Фенрис, не дрогнув, встретил его атаку, и вскоре Бьорн снова стал отступать.

Пешеход нанес мощный удар, сбивший Бьорна с ног. Задыхаясь, он попытался подняться на колени спиной к Фенрису. Заходящее солнце отбросило огромную тень соперника на Бьорна, и он увидел темный призрак смерти в занесенной для последнего удара руке Фенриса.

В мгновение ока Бьорн развернулся и вонзил свой меч по рукоять в живот Фенриса. И тут же откатился прочь. Галатский меч зазвенел, падая на землю, и Фенрис медленно опустился вслед за ним, скребя пальцами по стали, торчащей из его живота.

Бьорн, шатаясь, поднялся на ноги и двинулся к поверженному противнику. Он ухватился за скользкую от крови рукоять и рывком вытащил меч из тела Фенриса. Мерзкая вонь из раны подсказала Бьорну, что у того проколоты почки. Ему придется мучиться несколько дней, пока не наступит конец.

Бьорн повернулся, чтобы уйти.

— Прикончи меня, человек Сотне, — прохрипел Фенрис.

— Как ты прикончил моего отца, ударом в спину? — Глаза Бьорна сверкнули от стыда за трусость отца и злости на его убийцу.

— Твой отец не убегал, — задыхаясь, произнес Фен-рис. — Он был храбрым бойцом, вроде тебя. По правде говоря, он меня почти достал… — Он задохнулся от крови, заливавшей его внутренности.

— Что произошло? — Бьорн опустился на колени около своего врага.

Фенрис поднял руку с переплетенными серебряными змеями.

— Человек, который дал мне этот браслет, вышел из укрытия. Он ударил твоего отца в спину кинжалом, когда мы с ним дрались.

— Его имя! Кто заплатил за убийство Харальда из Согне? — потребовал Бьорн, с трудом глотая воздух. Бой чуть не кончился его поражением. Если бы не уроки дяди Орнольфа, Бьорн уже был бы пищей червей. Ему не хотелось верить Фенрису, и его трясло от подозрений. — Мне нужно услышать его имя.

— Я его не знал, — отвечал Фенрис с мучительной гримасой. — Он сказал, что так будет лучше. А теперь давай прикончи меня. Не оставляй меня умирать на постели, залитой моей же мочой.

Бьорн вытащил нож и резким движением провел им по горлу Фенриса. Пешеход скривил губы в легкой усмешке, и свет в его глазах погас.

— Выпей рог за меня в Зале Сраженных, человек из Бирки, — тихо произнес Бьорн.

Внезапно круг разомкнулся, зрители расступились, и двое офицеров схватили Бьорна за руки.

— Северянин, ты арестован за убийство товарища по службе, — объявил один из них.

Когда Бьорна потащили, он обернулся и крикнул Йоранду:

— Забери его меч и браслет. Отнеси их Орнольфу. Он будет знать, что с ними делать.

Бьорн не сомневался, что дядя вспомнит этот браслет. Ведь именно он подарил его Гуннару.

Ветер хлестал ветки деревьев, сек лица. Рика слышала, как позади нее Аль-Амин постанывал от холода. Она тихо ворчала, кутаясь в чадру. Что эти южане понимают в холодах? То, что они здесь называют зимой, ей напоминало всего лишь свежие весенние деньки.

— Госпожа, почему мы должны ходить сюда каждую неделю? — жалобно спросил евнух. — Статуи Акрополя не страдают от холода, а я очень.

— В следующий раз оставайся дома. — Она удлинила шаг, направляясь к мраморной фигуре, которая заворожила ее с первого раза, как только Рика ее увидела. Это была статуя Марса. Его пристальный взгляд был навечно устремлен в сторону Босфора. — Можешь вернуться домой, если хочешь.

— Моя хозяйка дразнит меня мечтой о теплой жаровне. Хозяин запорет меня до смерти, если я оставлю вас без сопровождения, — покачал головой Аль-Амин. — Вам это хорошо известно. Я не ожидал от вас, госпожа, такой бесчувственности.