Бенвенуто Челлини - Нина Соротокина

Позднее фрески были покрыты толстым слоем штукатурки, это и позволило им сохраниться. В первой половине XIX века штукатурка была снята, а искусствоведы принялись спорить об их авторстве. Во времена Бенвенуто в Ферраре он мог увидеть эти картины в их полной яркости и красоте, но ему и в голову не приходило туда съездить, он вообще был не высокого мнения о самом ремесле живописцев, а герцогу так же не пришло в голову похвастаться этими шедеврами. Да он, наверное, и не подозревал, каким богатством владеет, в Италии было очень много художников, как тут разобраться – где «нетленка», а где просто хорошая живопись.

Наконец пришло письмо из Парижа. Кардинал сообщал, чтобы Бенвенуто готовился к отъезду, потому что «король о нем спрашивал». Управляющий герцога решил, что ехать надо срочно, поэтому порекомендовал Бенвенуто «ехать на почтовых». Что? Он, Бенвенуто, великий мастер, на почтовых? Да вы с ума сошли! Лучше он вообще не поедет в Париж! За работу герцог заплатил ему до стыдного мало, всего лишь «перстенек с тоненьким алмазишком ценой в десять скудо», хотя сам он оценил работу в 200 скудо. Бенвенуто отказался от кольца, а герцогу Эркело II просил передать, что ценит знак внимания его сиятельства, но был бы более рад получить «кольцо против судорог, которые привозят англичане», он носил бы этот талисман не снимая.

В конце концов и алмаз поменяли на дорогой, и лошадей для поездки нашли, но в книге Бенвенуто написал: «…феррарцы народ жаднейший, и любо им чужое добро, каким бы способом им ни удалось его заполучить, все они такие». Я с прискорбием отмечаю, что и кардинала Феррарского Бенвенуто приравнял к его землякам.

«Королевский двор мы застали в Фонтано-Белио», – пишет Бенвенуто, переиначивая Фонтенбло. Он плохо знал французский, коверкал слова, имена и названия, французы отвечали ему тем же. Словно в отместку его звали Бенвенуто Селеньи.

Бенвенуто был принят королем, «поцеловал ему колена», после чего произнес речь благодарственную, искреннюю, горячую, очень длинную. Суть ее такова: обязанность всякого государя, если он добр и велик, освобождать людей из темницы, если они годны на дело и при этом невиновны, подобные деяния первыми заносятся в Божьи книги. По совету кардинала Бенвенуто прихватил с собой таз и кувшин. Король был в восторге от этой работы.

– Отдохните, повеселитесь несколько дней, – сказал он в заключение, – а мы подумаем, где вас разместить и создать условия для работы.

Двор меж тем направился в Париж. Расстояние в 55 километров преодолевали в несколько дней. Королевский поезд – это 12 тысяч лошадей, уйма придворных, еще больше обслуги, всех надо кормить и обустраивать на ночь. Ни о каких придорожных дворцах или гостиницах не было и речи. Иногда заезжали в чьи-то богатые имения, а чаще в чистом поле разбивали «полотняные палатки, как это делают цыгане», не торопились, иными словами.

Бенвенуто извелся от такой медлительности, кардинал сказал ему – терпи, но сам пошел к королю с просьбой: мол, отпустите Бенвенуто в Париж, он рвется к работе, и пусть присмотрит себе заодно жилье, грех отнимать у талантливого человека время. Король согласился, поручив при этом подумать о положении Бенвенуто – жалованье и прочем. Все это кардинал рассказал Бенвенуто, но при этом сказал:

– Мне кажется, что если его величество даст вам жалованья 300 скудо в год, то вы отлично можете устроиться. Предоставьте мне заботу о вас, я всегда помогу вам самым лучшим образом.

Бенвенуто смертельно обиделся. Здесь в Париже ему не нужен был посредник, он хотел общаться с королем напрямую, теперь сам Франциск I был его благодетелем. Приплюсовав сюда и феррарские обиды, Бенвенуто ответил кардиналу решительно и твердо:

– Вы оставили меня в Ферраре, обещая не звать из Италии до тех пор, пока я вполне не буду знать своего положения при его величестве короле. Вы не уведомили в письме о моем положении здесь, а велели гнать на почтовых. Да если бы я знал, что речь пойдет о 300 скудо, я бы вообще сюда не приехал. Но я за все благодарю Бога и ваше преосвященство также, потому что Бог употребил вас как орудие для освобождения меня из темницы.

Понятно, что кардинал рассердился:

– Ступай куда хочешь, насильно никому нельзя сделать добра.

Лучше всего суть этой истории передают слова красивого и умного писателя Луиджи Аламанни: «Король никогда не найдет ему (Бенвенуто) равного, а наш кардинал хочет торговать им, как вязанкой дров».

Бенвенуто пришел к своим подмастерьям и сказал, что завтра утром они уезжают из Франции, он даст им денег на обратную дорогу, а сам поедет отдельно «по одному важному делу, которое давно хотел совершить». Подмастерья подняли вой и плач, но Бенвенуто был неумолим. Он никому ничего не хотел объяснять. Он решил ехать на святую землю к Гробу Господню и создать «Христа величиной в три локтя», больше ни о чем думать он не мог и не хотел. В дорогу взял деньги и пару рубах, все остальное бросил на произвол судьбы.

Сказано – сделано. Бенвенуто скакал во всю прыть через лес, когда его нагнал посыльный короля вместе с Асканио.

– От имени короля приказываю ехать назад. Король требует вас к себе, – прокричал посыльный и, видя, что Бенвенуто артачится, добавил: – В противном случае я позову народ, и мы повезем вас как узника.

При слове «узник» Бенвенуто тут же подчинился приказанию, только французской тюрьмы ему не хватало. Прежде чем предстать перед королем, он встретился с кардиналом.

«– Наш христианнейший король сам от себя назначил вам такое же жалованье, какое его величество давал Леонардо да Винчи, живописцу, то есть 700 скудо в год; и, кроме того, оплачивает вам все работы, которые вы ему сделаете; и еще ради вашего приезда дает вам 500 золотых скудо, каковые он желает, чтобы были вам выплачены прежде, нежели вы уедете отсюда».

Для Франциска I Бенвенуто Челлини и Леонардо да Винчи были людьми одного порядка. Посмертная слава да Винчи несоизмерима с его славой при жизни. Он был велик, безусловно, но он не был «единственным». Леонардо много начал, но мало что довел до конца. Он был истинным человеком Возрождения, все виды его деятельности идут под грифом «гениально», но для Лодовико Моро он был живописцем, для Чезаре Борджиа – мастером оружия и ведения боя, для кого-то он был механиком, для другого безумцем, решившим лететь, а великий знаток искусств Лоренцо Великолепный больше всего ценил в Леонардо музыканта. Слава Бенвенуто долетела до ушей французского короля, и он приравнял его к «величайшему всех времен и народов». Удивительно другое, что и сам Бенвенуто принял жалованье Леонардо как должное.

На приеме Бенвенуто рассыпался в благодарностях. Король заказал ему двенадцать серебряных светильников, то есть подсвечников, которые стояли бы вокруг его стола. Светильники должны быть его роста, то есть около двух метров, и изображать шесть богов и шесть богинь. Бенвенуто выплатили 500 скудо, и он тут же отбыл в Париж.

Кардинал предоставил ему для проживания свой дом, Бенвенуто принял это как должное. Работу он начал с того, что быстро сделал четыре модельки высотой где-то по 20 сантиметров: Юпитер, Юнона, Аполлон и Вулкан. Когда король прибыл в Париж, он одобрил модельки. Видя полное расположение к нему короля, Бенвенуто сообщил, что присмотрел себе жилье, «каковое мне кажется весьма подходящим, чтобы делать там такие работы, и сказанное место – его величество собственное, называемое маленький Нель».