Объект "Зеро" - Сергей Волков

Вечер. Сужу об этом по тому, что свет в отхожей дыре потемнел. Если заглянуть туда, видны плиты дороги. Днем их было видно отчетливо, сейчас – еле-еле. Состав идет мягко, но грохот и лязг настолько утомили, что хочется заткнуть уши. Попробовал стучать в дверь – никакого эффекта. Цендорж спит или делает вид, что спит.

Когда стало совсем темно, неожиданно загремел засов, и к нам вошел рыжебородый парень в кожаной безрукавке, сплошь обшитой медными бляхами. Он повесил на крюк в потолке масляный вонючий светильник и поставил на пол кувшин и миску, полную каши.

– Жрите!

Цендорж мгновенно проснулся, потянулся к кувшину. Я же смотрел на рыжебородого. Определенно, я его знаю… Виктор? Владимир? Точно, Владимир Зимин, из команды Прохора Лапина!

– Здорово, Володя! – я изобразил самую искреннюю улыбку, на которую только способен. – Только не говори, что и ты тоже не узнаешь нас.

Парень нахмурился, рука его легла на рукоять звенча.

– Узнаю, почему нет. Только что ж вы, суки, столько времени прятались? А теперь, значит, объявились. Типа – какая радость, вот и мы! А этот… геолог, что с вами улетел, он небось в Горную республику подался, да?

– Игорь погиб, – тихо сказал я. И вдруг, повинуясь вспыхнувшей во мне ярости, бросился к Зимину, схватил его за плечи, тряхнул: – Ты можешь нормально объяснить, что происходит?! Ты можешь сказать нам, что за хрень тут творится?!

Парень испугано вытаращил глаза, лапая рукой звенч, но умница Цендорж подскочил сбоку, сноровисто расстегнул составной бронзовый пояс вояки и откинул его в сторону.

– Да вы чего, вы чего… – растерянно забормотал рыжебородый, пытаясь вырваться, – война же… Понимать должны!

– Какая на хрен война! – заорал я ему в лицо. – Месяц назад, когда мы вылетали с Перевала, никакой войны…

Я замолчал и отпустил его, осекшись на полуслове, потому что этот сибиряк посмотрел на меня так, точно увидел ожившего покойника.

– Ка-акой месяц? – сипло спросил он. – Мужики… Э-э-это… Вы пропали почти три года назад. Сегодня третье декабря 2207 года…

Это – правда. Разум отказывается верить. Так не бывает. Здесь все не так…

Всю ночь я не спал. Точнее, мы не спали оба. Цендорж все выл и выл на своем языке бесконечную песнь, а я тупо таращил глаза в темноту, пытаясь понять, как, как, каким образом такое могло случиться.

Вчера, когда Зимин сказал нам, какой сейчас год и число, я ему, конечно же, не поверил. Он запер дверь и ушел, вернувшись минут через десять. С ним пришли еще трое – командир бронепоезда Самсон Иванович Тагильцев, тоже из лапинцев, Мелех Хаддам и Миха. Да, да, тот самый резиноволицый Миха, ныне облаченный в нечищеный медный нагрудник и приплюснутый шлем-каску.

Они столпились в дверях, недоверчиво глядя на нас. Я принялся было убеждать их, что произошла какая-то необъяснимая вещь, что мы на самом деле отсутствовали всего месяц, но Миха неожиданно захихикал.

– Не гони, начальник, – сказал он. – Фуфлогонов тут и без тебя хватает.

– Красиво играете, – поддержал его Хаддам и оскалил белоснежные зубы в недоброй улыбке.

– Вот домой придем, там пусть и разбираются, где вы шлялись столько времени и кто вы такие на самом деле, – проворчал Тагильцев и запер дверь.

Бронепоезд грохотал на восток, мигала под потолком дымная коптилка. «А ведь и убить могут», – пронеслась в голове беспощадная в своей откровенности мысль.

Да, могут. Если война, если в самом деле война, и если сейчас действительно конец 2207 года, то мы с Цендоржем – типы не просто подозрительные, а прямые кандидаты в шпионы противника. Эх, знать бы только, что там за противник, и вообще – сколько всего могло произойти за это время!

Тут я несколько увлекся размышлениями на эту тему. Некстати вспомнилась Акка, ее прощальный поцелуй. Как она сейчас, здорова ли? Черт, а ведь если война… Жива ли?!

От этой мысли мне стало не по себе. Я вскочил и забегал по крохотному карцеру, то и дело задевая скорчившегося в углу Цендоржа.

«Так, что можно извлечь из того скудного набора фактов, которым я располагаю? Ну, то, что никакая помощь ни с какой Земли не пришла – это ясно. Энергии по-прежнему нет, и колония вынуждена была развиваться, опираясь на свои силы. Технологически они… черт, не они, мы, мы! Так вот – технологически мы весьма продвинулись: транспорт, укрепленные форты, оружие, доспехи, пушки на бронеплощадке, стало быть, и порох изобрели… С кем же война? С грейтами? Коалиция тоже высадила на Медею колонистов? Или войска, специально подготовленные для ведения боевых действий в условиях отсутствия электричества? Вот последнее – это похоже, похоже…» – Я попил воды и попытался вспомнить, что говорили наши тюремщики. Сейчас была важна любая информация.

Вспомнилась мне только ничего не объясняющая Горная республика, упомянутая рыжим Зиминым. По его логике выходило, что если мы лазутчики и нас заслали сюда, то Макарова должны были отправить в эту самую республику. Стало быть, Горная республика как минимум союзное нашим государство, а как максимум – центр нашей обороны. Почему-то мне и в голову не приходило, что Акка и Сокол могли сами нападать. Нет, оборона, недаром вот и эвакуация дальних форпостов…

Я понял, что запутался. Без дополнительной информации мне этот ребус не разгадать. Оставалось только одно – сидеть и ждать. Но как раз это и было самым сложным…

День-ночь – сутки прочь. Писать не о чем. Попытался разговорить Цендоржа, но он опять впал в прострацию и то ли не хочет, то ли не может говорить. Сидит и мычит. Начинаю за него волноваться.

На всякий случай ставлю в тетради две даты, старую (я называю ее нормальной), со знаком вопроса, и новую.

Еще дважды приходил Зимин, приносил еду и воду. На вопросы не отвечает, внутрь не заходит, оружие держит наготове. Я ему: «Кто во главе колонии? Майор Морозова?» Он молчит. Я ему: «Ну скажи хотя бы, сколько еще ехать?» Он в ответ: «Это секретная информация».

Сволочь.

Утром нас разбудил грохот открываемой двери. Бронепоезд замедлял ход, скрежеща и шипя, словно металлический дракон. В проеме появился Зимин с клинком наголо. Сказал коротко:

– Выходите.

За дверью ждали еще несколько человек, все с оружием наготове. Нас провели по вагону и вытолкнули наружу. С непривычки дневной свет больно резанул по глазам. Пока мы терли их, привыкая, конвоиры ждали, окружив нас со всех сторон.

Бронепоезд стоял в степи у низкого длинного здания, сложенного из медных блоков. Вокруг бегали люди, волокли ящики и мешки, прыгуны тащили груженые повозки. Нас повели вдоль состава, мимо окутанного паром локомотива, и я наконец узнал, куда мы прибыли.