Любовь дикая и прекрасная - Бертрис Смолл

Руки Патрика опустились.

— Знаешь, Адам, что я сделал, когда нашел ее с Джеми? Я напился с королем, а затем мы вставляли ей по очереди. Всю ночь, брат. Пили и вставляли! Пили и вставляли!

Она убежала от меня, брат. Я бы отдал свою жизнь, чтобы найти ее и попросить прощения!

— Боже мой! — воскликнул потрясенный Адам, еще даже не до конца поверив Патрику. — Что ты за глупец! Не думаю, что она вообще когда-либо простит тебя. Но я помогу ее найти. Видит Бог, ты не заслуживаешь своей жены.

Где ты ее искал?

— В нашем доме в Эдинбурге. Здесь. Мама говорит, что ее нет ни в Грейхевене, ни в А-Куиле. Она явно не у тебя в доме, иначе ты бы меня известил. Так, может быть, она отправилась в Сайтен?

— Я поскачу туда, — решил Адам, — якобы поздравить родителей Фионы. Если там получали какие-нибудь известия, то наша сестра Джанет будет знать и скажет.

Однако вскоре братья узнали, что Катриону не видели и в Сайтене. Не обнаружили ее и у старой Рут в деревне Крэнног. Все мыслимые возможности оказались тем самым исчерпанными. Даже обращение к Кира в Эдинбурге не принесло плодов. Со своих обширных накоплений Катриона ничего не снимала — ни лично, ни через посредника. Граф Гленкерк начинал по-настоящему беспокоиться.

Жена исчезла больше месяца назад, не оставив никаких следов и не взяв с собой ничего на жизнь. И эта загадка имела только два ответа. Либо Катриону кто-то скрывал — но Патрику и Адаму не приходило на ум никакое имя, — либо она была мертва.

Френсис Хепберн проснулся в первый рассветный час и несколько минут лежал неподвижно, наслаждаясь тишиной, предваряющей пение птиц. Осторожно повернувшись, он посмотрел на Катриону. Словно маленький ребенок, графиня свернулась возле него клубочком. Во сне она выглядела такой невинной!

И тут Катриона открыла свои изумрудно-зеленые глаза и потянулась.

— Доброе утро, милорд!

Лицо, поднятое к Ботвеллу, светилось улыбкой. В ответ лорд тоже улыбнулся, подумав, до чего бы здорово было сейчас овладеть ею.

— Сегодня, Кат, у меня для тебя есть сюрприз. Мы с тобой поедем на прогулку верхом.

Ее глаза широко раскрылись от испуга.

— Патрик… — прошептала она.

— Патрик в конце концов все равно тебя отыщет, дорогая. Но вести дойдут до него еще не скоро. Он может проведать от кого-нибудь, кто тебя знает, а мои люди мне верны и не проговорятся. Даже если бы они увидели, как ты разъезжаешь голышом на лошади по всему графству, все равно бы никому не признались в этом.

Катриона залилась смехом.

— Прекрасно, дорогой, но мне понадобится новая одежда. Моя изношена, а я не хочу тебя позорить.

— Посмотри в сундуке у стены. Кат. Из последнего набега я привез кое-какие вещи.

Катриона пришла в восторг, обнаружив среди ботвелловских трофеев шелковое нижнее белье, несколько пар зеленых коротких штанов из чистой, тонко спряденной шерсти и полдюжины шелковых рубашек кремового цвета с жемчужными пуговицами. Нашелся также мягкий коричневый кожаный камзол с маленькими изящными пуговицами из полированного оленьего рога, окаймленного серебром, а к камзолу еще широкий пояс, тоже из коричневой кожи, с серебряной пряжкой, украшенной топазом. Но не прошло и минуты, как Катриона уже поняла, что всю эту одежду лорд заказывал пошить специально для нее. Она встала, повернулась к нему и тихо сказала:

— Ботвелл, ты так добр ко мне. Спасибо.

Лорд поднялся с кровати.

— Я принесу тебе воды, чтобы принять ванну, — пробормотал он хрипло.

Катриона преградила Френсису дорогу. Поднявшись на цыпочки, она обняла его шею руками и крепко поцеловала. Ладони Ботвелла начали гладить ее спину и мягкие, шелковистые ягодицы.

— Боже! Ну ты и девка! Не соблазняй же меня сейчас!

Но он уже вожделел ее. Подняв Катриону на руки, Френсис понес ее на кровать. Губы его снова нашли губы возлюбленной, тело нежно овладело ее телом. Катриона счастливо вздохнула, и Френсис Хепберн тихо засмеялся.

— Ведьмушка ты моя! И почему я тобой никак не могу насытиться?

— А я — тобой, любимый.

Потом они уснули, и когда проснулись снова, солнце стояло уже высоко. Ботвелл принес воды, и они помылись.

Запустив руки в сундучок, Катриона взяла набор нижнего белья, отделанного тонкими кружевами, рубашку, короткие штаны, камзол и пояс. Когда она уже закончила свой туалет, то обнаружила, что и Ботвелл облачился в костюм, который гармонировал с ее одеждой. Графиня завязала свои пышные волосы зеленой бархатной лентой, и Френсис с улыбкой водрузил на ее золотистую голову маленький чепец из хепбернского пледа.

— Тебе нужны еще новые сапоги, любимая.

Глубоко запустив руку в сундук, Ботвелл извлек пару сапог, мягких, словно масло.

— Ты поищешь потом там и шелковые ночные рубашки с кружевами.

— Как ты это сделал, Френсис? Как? — Катриона натянула сапоги.

— Помнишь, я — граф-колдун?

Заливисто смеясь, они спустились по лестнице и вышли из избушки. Там уже стояли Иолэр — гнедой мерин Катрионы и Валентайн — огромный темно-рыжий жеребец Ботвелла. Целый день влюбленные скакали по нортумберлендским холмам, отделявшим Шотландию от Англии.

Почувствовав голод, Френсис и Катриона остановили лошадей возле маленького коттеджа. Там Ботвеллу и его даме оказали самый сердечный прием. Они с радостью довольствовались теплым, только из печи, черным хлебом, свежим несоленым маслом к нему, да еще жареным кроликом и коричневым октябрьским элем.

— А вы неплохо здесь питаетесь, на границе, — заметила Катриона хозяйке.

Внешность этой крестьянки показалась вдруг ей до боли знакомой.

— Моим отцом был последний граф, Джеймс Хепберн, — засмеялась женщина, которую Ботвелл называл Магги. — Кузен Френсис следит, чтобы о нас не забывали, так ведь, любовь ты наша?

Граф улыбнулся.

— Так. Хотя выполнять все обязательства дяди Джеймса — задача не из легких.

— Которая к тому же, — лукаво бросила Магги, — осложняется твоим желанием превзойти его.

Все рассмеялись. Френсис поцеловал Магги в щеку.

Затем он помог Катрионе взобраться в седло, сам вскочил на Валентайна и направился снова через горы. Однако избушку Френсис оставил в стороне.

— Хочу поехать в Эрмитаж, — объяснил он. — Там мой дом, и я хочу там видеть тебя. Поедешь со мной?

— Да, — просто ответила Катриона. — Мне не стыдно быть твоей женщиной, Френсис.

— Для меня ты не женщина. Кат. Для меня ты — жена…

Может быть, это не по вашей церкви, возможно, другие мужчины смотрят на это иначе. Но когда Бог создавал нас такими, какие мы есть, он непременно имел в виду, чтобы мы с тобой были вместе. И я, дорогая, не намерен расставаться.