Ласковый ветер Босфора - Ольга Покровская

– Господи, как же ты так? Очень больно?

– Гражданочка, отойдите от решетки, – гаркнул у нее за спиной рыжеусый. – Входить в контакт с задержанным запрещено.

– Послушайте! – вскипела Катя, оборачиваясь к стражу порядка. – Вы вообще представляете себе, с кем имеете дело? Гражданин Озтюрк приехал в Москву из Турции, он – популярный актер, широко известный не только у себя на родине, но и во всем мире. Вы в своем уме – бросать такого человека в обезьянник вместе с бомжами? Вам что, международный скандал нужен?

Судя по тому, как переменился в лице усач, в международном скандале он не был заинтересован совершенно.

Дальше все развивалось, как в каком-то абсурдном ситкоме. Катя, приняв суровый вид, перечисляла регалии Эртана, грозила судом, трясла перед носом у полицейского корочкой Союза театральных деятелей. Тот дозванивался в «Националь», где остановился Эртан, пытался получить у служащих подтверждение того, что в их отеле действительно живет гражданин Турции Эртан Озтюрк, и все больше бледнел и терялся. В конце концов, убедив сотрудника полиции в том, что в их общих интересах будет замять дело и разойтись полюбовно, Катя, подхватив освобожденного Эртана под руку, выволокла его из отделения.

На улице уже совсем стемнело. Во дворе, где находился полицейский пункт, не горело ни одного фонаря. Катя, оступившись, выругалась, но, не обращая внимания на боль в подвернутой ноге, решительно повела Эртана прочь от проклятого участка. Внутри все еще кипела энергия, хотелось двигаться, действовать, делать что угодно – лишь бы не останавливаться, не давать себе осознать, что это в самом деле Эртан идет рядом с ней по темному московскому переулку.

– Где болит? – принялась расспрашивать она. – Уверен, что ничего не сломано? Нужно в больницу, вдруг есть внутренние повреждения.

– Нет, нет, – отмахивался Эртан. – Я почти не пострадал, лицо только. Не надо в больницу.

– Ну хорошо. Тогда сейчас поймаем такси, – скороговоркой твердила Катя. – Отвезем тебя в отель. Господи, как же ты здесь оказался?

– Я приехал к тебе, – вдруг как-то отчаянно выговорил Эртан.

Катя, вздрогнув, остановилась на секунду, обернулась к нему, заметила, как лихорадочно блеснули в полутьме его глаза. А затем снова быстро зашагала вперед, как будто страшась замереть на месте, глубже вникнуть в ситуацию.

– Ко мне? Зачем?

– Кати, я… – сбивчиво заговорил Эртан, стараясь не отставать от нее. – Я никогда раньше не бывал в Москве один, только в рамках турпоездки. Я не знал… Вышел из отеля без документов. У меня был твой домашний адрес…

– Адрес? Откуда? – удивленно спросила Катя.

Она цеплялась к деталям, задавала какие-то уточняющие вопросы, как будто это и было самое важное. Как будто выяснить, откуда Эртан знал ее адрес, было важнее, чем узнать, зачем он вообще прилетел в Москву. К ней… Но почему?

– Мустафа дал. Он был указан где-то в договоре.

– Мустафа дал тебе мой адрес? – с нервным смешком переспросила Катя.

Это что же заставило влюбленного продюсера совершить такой альтруистический поступок? Ведь еще классик объяснил нам, что в любви каждый старается сам за себя. Или, может, Андреас решил подзадержаться в Турции, а соперничества с ним Мустафа боялся больше, чем угрозы со стороны Кати?

– Я прилетел сегодня утром, поселился в отель и сразу поехал тебя разыскивать. Но оказалось, что в той квартире уже живет другой человек.

– Да. Павел ее продал, – кивнула Катя.

– Павел? Твой муж? – спросил Эртан.

И она зачем-то уточнила:

– Бывший муж, – хотя технически это была неправда.

– Я позвонил в дверь, – продолжал рассказывать Эртан. – Открыл какой-то мужчина. Я хотел расспросить его, узнать, где я могу тебя найти. Но он, кажется, меня не понял. Москва такой странный город. Здесь почти никто не говорит по-английски…

Катя невесело хмыкнула, представив себе, как Эртан, оказавшись в чужом городе, где никто его не знает, где вся жизнь идет по каким-то иным, незнакомым ему законам, пытается разыскать ее. Обращается к людям, не понимающим его, подозрительно косящимся на его слишком непривычную для местного глаза нездешнюю внешность. Как он от беспомощности переходит с английского на турецкий, а хозяин квартиры, услышав незнакомую речь, принимает его за какого-нибудь заезжего рабочего с юга.

Она все так же быстро шла по улице, оглядываясь по сторонам в поисках такси. Но, как назло, мимо проносились лишь частные машины. «Ладно, ничего, – решила Катя, сориентировавшись. – Здесь недалеко. Дойдем пешком».

– Кажется, этот человек решил, что я хочу ворваться к нему в дом. Он начал выталкивать меня за дверь, я попытался защититься. И тогда он набросился на меня с кулаками. Из других дверей повыскакивали люди, стали кричать. Я разобрал слово «полиция» и даже обрадовался, подумал, что сейчас приедут полицейские и во всем разберутся. Но они…

– Не разобрались, – закончила за него Катя. – Эртан, ты совсем не знаешь нашей местной действительности. В Москве рассчитывать на помощь полиции не стоит. Тем более, учитывая, что ты не говоришь по-русски. К тому же у тебя и внешность, и манера себя вести необычная для наших реалий.

– Я уже понял, – кивнул Эртан и вдруг рассмеялся.

– Послушай, почему ты сразу мне не позвонил, не написал, что собираешься приехать? – спросила Катя. – Я бы помогла…

– Я хотел, – отозвался он и, помедлив, нерешительно добавил: – Но не был уверен, что ты захочешь со мной разговаривать. Кати, подожди, не спеши так. Я… Мне нужно сказать тебе.

Он вдруг остановился, огляделся по сторонам, кивнул направо, на ряд высоких деревьев, за которыми серебристо поблескивал в свете фонарей казавшийся черным в темноте маленький пруд.

– Что там?

– Там? – Катя бросила взгляд туда, куда смотрел Эртан, и вдруг усмехнулась. – Ты не поверишь… Но это Патриаршие пруды. Помнишь, аллея, параллельная Малой Бронной. Та, где Берлиоз и Иванушка встретили Воланда. Это как раз она…

Даже в темноте было заметно, как вспыхнули глаза Эртана. Он, кажется, счел это случайное совпадение за доброе предзнаменование и решительно схватил Катю за руку.

– Пойдем туда!

Теперь уже он потащил растерявшуюся Катю за собой. Они пересекли малолюдную в такой поздний час улицу и свернули в аллею. Где-то на дальней скамейке расположилась компания молодежи, слышался тихий смех и перебор гитарных струн. Негромко всхлипнул брошенный чьей-то рукой в замерший пруд камешек. В прохладном, несмотря на летний вечер, воздухе пахло сигаретным дымом, липами и речной водой.

– Присядь, пожалуйста, – попросил Эртан, подводя Катю к скамье с изогнутой спинкой.

Катя послушалась, и он опустился рядом. Посидел несколько секунд, потом вскочил и принялся в нервном возбуждении ходить туда-сюда.