Могила тамплиера - Андрей Воронин

Сиверов шумно выдохнул.

– В общем-то, прямо сказать, наверное, все равно придется. Затем и пришел. Тут, понимаешь, такое дело... Ты о псковском энклапионе слышал?

– Читал.

– Что думаешь по этому поводу?

Каманин пожал могучими плечами.

– Не знаю, – сказал он. – Интересно, конечно. Если могилу магистра действительно нашли и если это действительно тамплиер...

– Действительно.

– Ну, тогда налицо уникальная археологическая находка. Можно сказать, открытие. Не вторая Троя, конечно, но очень, очень интересное открытие. Для нас интересное вдвойне, поскольку вписывает новую страницу в историю ордена. А тому, кто украл энклапион... А его действительно украли?

– Действительно, – повторил Глеб.

– Так вот этому уроду надо руки оторвать и бить ими по башке, пока по самые ноздри в землю не уйдет. Рожа уголовная...

– А насчет Святого Грааля?

– Полная чушь, и притом довольно безграмотная. Чувствуется, что этот писака ознакомился с вопросом поверхностно, наспех, чуть ли не по детской энциклопедии. Или, того хуже, по романам этого американца, Дэна Брауна, и прочей писанине сходного содержания. Не могу представить, чтобы кто-то в это поверил.

– Ну, люди чему только не верят... Но сам-то автор в свои измышления, разумеется, не верит. То есть не верил.

– А теперь поверил, что ли?

– А теперь его убили. Зарубили оружием, след которого подозрительно похож на след от удара длинного, прямого, очень острого клинка.

– Меча, – тоном утверждения произнес Каманин.

– Существуют еще палаши и мачете, – напомнил Сиверов, – но мачете коротковато, а палаш слишком легок.

– Ну, это смотря какой палаш, – рассеянно возразил Андрей. – И ты, значит, пришел ко мне... Ну да, логическая цепочка вырисовывается простая: могила храмовника, кража энклапиона, вся эта муть насчет Святого Грааля, будто бы он спрятан где-то у нас, в России... Потом след удара, который, по-вашему, мог быть оставлен прямым мечом наподобие средневекового, и, наконец, клуб исторической реконструкции "Храм", члены которого именуют себя тамплиерами. Милое дело! Решили, значит, вернуть себе утраченную реликвию ордена и под это дело пошли и зарезали человека, как свинью...

– Это уже четвертый, – поправил Глеб. – А считая двоих, которые были не зарублены, а застрелены, – уже шестой. Рубят, видишь ли, только тех, кому не посчастливилось хоть какое-то время держать эту штуковину в руках, а остальных мочат без затей, из старенького парабеллума с глушителем. И удар во всех четырех случаях один и тот же – можно сказать, фирменный. Вот я и решил проконсультироваться, так сказать, со специалистом. Один патологоанатом мне так прямо и сказал: если в не видел своими глазами, черта с два поверил бы, что человеку под силу такое сотворить. Тела разрублены наискосок, во всю длину, от бедра до ключицы...

– Как разрублены?

Глеб повторил.

Каманин некоторое время сидел молча, забыв, казалось, и о своей кольчуге, и о чае. Потом небрежно смахнул с колен кольчугу (та обрушилась на пол с шелестящим металлическим дребезгом; звук этот казался мягким, мелодичным, но дощатый пол под ногами ощутимо вздрогнул), одним глотком допил чай, не глядя, сунул кружку обратно на стол и решительно произнес:

– Да нет, чепуха. Не может быть! Чушь собачья. Хотя... От бедра до ключицы, говоришь? Снизу вверх, не наоборот, это точно?

Сиверов молча кивнул.

– От правого бедра, – уточнил Каманин и коснулся ладонью паха с правой стороны, – вот отсюда, да? И до самого верха, до ключицы и дальше, на волю... Так?

– Так, – подтвердил Глеб. – Похоже, я очень удачно зашел.

– Хрен ты угадал. Потому что этого просто не может быть. Не может быть, потому что не может быть никогда. А ну-ка, встань.

Сиверов подчинился. Каманин тоже встал и снял со стены один из тупых "турнирных" мечей. Меч был исцарапанный, тусклый, явно очень тяжелый, но в руке у своего хозяина выглядел как картонный муляж, оклеенный поверху алюминиевой фольгой.

– Это делается примерно так, – сообщил Каманин, занося меч над головой.

Кухня у него была довольно просторная, но, описывая в воздухе сложную, напоминающую незаконченную восьмерку траекторию, меч по дороге сшиб на пол два старинных чайника – один жестяной, другой медный – и немецкий шлем с дырой над виском. Андрей даже не обернулся на грохот, с которым все это железо обрушилось на пол. Несмотря на почти непреодолимое желание отшатнуться и даже отпрыгнуть, Глеб заставил себя стоять неподвижно. Меч был тупой, со старательно скругленными кромками, да и Каманин, собственно, не бил, а плавно, как в замедленной съемке, демонстрировал технику нанесения удара, однако, когда округленный конец длинного лезвия коснулся одежды и медленно скользнул по ней снизу вверх, от правого бедра до левой ключицы, ощущение было не из приятных.

– Вот я тебя и поймал, – сказал Глеб, когда хозяин небрежно повесил меч крестовиной на два вколоченных в стену гвоздя и тяжело опустился на табурет.

– Хрен ты угадал, – повторил замоскворецкий храмовник. – Этот удар, чтоб ты знал, описан в мемуарах одного из магистров ордена... вот хоть убей, не вспомню сейчас, как его звали. Хотя, по идее, должен бы помнить. Совсем ты меня, чертяка, растерял... Так вот, этот удар он сам, лично, изобрел и очень им гордился, потому что повторить его мало кто мог. Да что там – мало! Никто не мог. Я, например, могу так ударить на турнире. Пять лет тренировался, да... Но то на турнире. Выглядит эффектно, спору нет, тем более что клинок просто скользит по доспехам, нигде не задерживаясь. Направить его вот таким манером – дело техники, а техника дается тренировками. Но! Ты же видишь, как он идет – снизу вверх, наискосок. То есть вес клинка, инерция удара – это все в данном случае не помогает, а, наоборот, мешает. Лезвие должно быть как бритва, а силища... Ну, ты же видишь, силенкой меня господь не обидел, но честно тебе скажу: мне такое не по плечу.

– А кому по плечу?

– Понятия не имею!

Что и было явным враньем.

– Вранье, – откровенно сказал Глеб.

– Ну и что ты мне сделаешь, если даже и так? – ощетинился Каманин.

– Привлеку за укрывательство убийцы, – пообещал Слепой. – Мало не покажется. Не веришь – Уголовный кодекс полистай, там все очень доходчиво изложено.

– Не докажешь, – угрюмо проворчал храмовник. – Я тебе ничего не говорил, ясно?

– Что-то с памятью твоей стало, – сообщил ему Глеб. – Ты с кем разговариваешь, дружище? С корреспондентом столичной газеты!

– Липовым, – уточнил хозяин.

– Ну, пусть липовым. Но к интервью-то я готовился по-настоящему! Гляди-ка, что это тут у нас?..