Сага о Бриттланде - Наталья Бутырская

— А по какому делу?

— Против него есть обвинение, и конунг хочет рассмотреть жалобу по закону и обычаю. Но если вы откажетесь, тогда решение примут на основании слов жалобщика.

Я вскочил, потянулся за плащом.

— А что за жалоба-то? Вроде ж ничего не натворили.

Сварт был удивлен не меньше моего.

Мы быстро собрались и пошли к конунгу, но при выходе со двора, столкнулись с Аднтрудюром, который вел Альрика и остальных ульверов. Я махнул хёвдингу и пошел за Крысом. Сказать по чести, я все еще немного злился на Альрика, но, увидев его жалкий вид после стольких дней блуждания по лесам, передумал.

— Вы куда? — спросил он, поравнявшись со мной.

— К конунгу зовут. Говорят, жалоба на нас, а с чего бы — я ума не приложу. Как пришли в Сторборг, так сидели тише воды ниже травы. Только и успели дом отыскать на весь хирд. Там и баня горячая. Сходите, погрейтесь, а потом я вернусь и расскажу, что было.

— Я с вами, — решительно сказал Альрик. — Вепрь, своди ребят в баню, накорми!

Мы помолчали, а потом хёвдинг негромко проговорил:

— Прости. Я разозлился и был готов убить любого в тот момент. Это же Волчара! Я…

— Если это и вправду Скирикр, тогда я должен просить прощенья. Это был не только твой корабль, но и наш. Мне будто часть кишок вырезали!

— И то правда. А Тулле где?

Я рассказал, как все было. Альрик только головой покачал.

Наверное, дом конунга был широк, богат и красив, но сейчас нам было не до пустых восторгов. Крыс оставил нас на пороге, а сам зашел внутрь, быстро вернулся и приказал оставить оружие снаружи. Мы подчинились и последовали за ним.

Внутри было сухо, тепло и людно. На массивном кресле сидел обычный с виду мужчина, и ничего в нем не поражало глаз: борода как борода, лицо как лицо, разве что одиннадцатая руна настораживала. Не так много людей переваливали за стену между хускарлом и хельтом, не каждый готов был есть сердце твари, не каждый сумел вовремя его отыскать. Чаще останавливались на девятой, чтобы случайно не перевалить за грань.

Вокруг конунга стояло много людей, почти все либо хельты, либо хускарлы на девятой-десятой рунах. Но я зацепился взглядом за невзрачного мужика пятой руны, за спиной которого стояла знакомая бабенка, жена хозяина хибарки. Неужто это он жалобу подал? Так ведь это он нас обманул и серебро не возвращал! Какой с нас-то спрос?

— Хрокр, узнаешь ты этих людей?

— Вон того узнаю, который на тролля похож. Вот ему я дом отдал.

Жена шепнула ему что-то на ухо, и Хрокр продолжил:

— А жена говорит, что вон тот пацан приходил и денег требовал.

— Расскажи все, как было.

— Да что рассказывать? Хоть мой род живет в Бриттланде уже столько лет, я не забыл, откуда идут мои корни, и потому всегда помогал братьям-нордам, пришедшим к нам из-за моря. За малую плату впускал в домик, доставшийся мне по случаю, чтобы было им где от дождя спрятаться. Вот и этих пожалел, впустил, да что-то им не по вкусу дом пришелся. Уж не знаю, к каким хоромам они привыкли, дом был хоть и небольшой, но справный, возле реки стоял. Так я отдал и уехал по делу, а они стали таскаться к моей жене, угрожать ей, денег назад требовать, только-только что мечами не размахивали. Я как вернулся, жена мне все рассказала, я и побежал к домику. Хотел узнать, что не по нраву пришлось, чем я их так обидел. Пришел, а дома-то и нет! Одно пепелище на его месте. Соседи сказали, что едва-едва их не зацепило. Я простой карл, воевать не привык, так что побоялся я к ним сам соваться, решил к тебе, конунг, за справедливостью пойти! Уж ты не оставишь жителей Сторборга в беде!

Его слова про малую плату разозлили меня, но, услыхав про пепелище, я остолбенел. Какую чушь он несет? Кто бы стал палить дом из-за такой малости? Я глянул на Сварта, но у того вид был не менее ошарашенный.

— Есть что сказать гостям Бриттланда? — обратился к нам конунг.

Я уже понял, что никакой справедливости мы тут не добьемся, иначе зачем называть нас гостями, но и отступать так просто не собирался.

— Не знаю, как в Бриттланде…

— Назови свое имя сначала. Уважаемого Хрокра я знаю много лет, а тебя вижу впервые.

Тут вперед выступил Альрик. Его вид был бы внушительнее, если бы на нем была чистая и сухая одежда, а с волос не текла вода.

— Меня зовут Альрик Беззащитный, я хёвдинг сноульверов. Не раз приезжал в Бриттланд торговать, а сейчас решил попытать удачи в воинском деле. Мы ловили тварей для рунного дома и продавали их. Последняя охота не задалась, и я решил передохнуть немного, потому отправил часть людей вперед, чтобы те нашли дом на зиму. Так как я только прибыл в Сторборг, то не успел узнать, что было и как. Но Кай ходит под моей рукой больше двух лет, и не в его характере делать что-то исподтишка. Если что не по нраву придется, он скажет об этом в лицо.

— Пусть сначала Сварт скажет, после него мое слово, — сказал я.

Сварт молчал, растерявшись. Он не привык бывать при дворе конунга, а уж ответ держать тем более. Альрик решил помочь:

— Как ты познакомился с Хрокром?

— Так он сам подошел. Взял и подошел. Спрашивает, не ищем ли мы жилье. Я говорю: ищем. Он говорит, что есть у него дом.

— А потом?

— Он повел нас к дому. Большой дом, хороший. Баня есть. Все, как Кай сказывал. Хрокр показал дом, спрашивает, подходит ли такой. Я говорю: подходит. Он говорит: полмарки серебра за седьмицу. Я говорю: дорого. Он говорит: в Сторборге за меньшую плату и не найдешь. Я согласился, отдал ему серебро вперед. И тогда он нас вывел со двора и повел в другую сторону. Привел к плохонькому домишке и говорит: здесь живите. Я сказал, что серебро не за этот дом дадено, этот дом не годится. А он смеется и говорит: я никогда и не говорил, что тот дом отдам. Живи здесь, коли хочешь, а не хочешь, так иди отсюда.

Люди вокруг конунга расшумелись. Один кричал громче всех, обвинял Сварта в клевете и поношении честного человека.

— Кай, что скажешь? — Альрик спросил вроде у меня, но голос его разнесся по всему дому и приглушил крики.

— Я увидел тот дом на следующее утро. И это не дом, а жалкий сарай, куда и свиней стыдно загонять, — твердо сказал я, не обращая внимания на возмущение. — Стены дырявые, с крыши течет, да и не хватит там места нашему хирду. Я спросил у Сварта, где были его глаза, и он рассказал то, что вы только что слышали. Тогда я пошел к хозяину, чтобы сказать, что такой дом нам не годится и чтобы вернул серебро. Два или три раза приходил, говорил только с женой. Говорил спокойно, не угрожал, лишь просил передать, что мы заходили. В тот же день я нашел дом, как надо, за плату намного меньшую, с добрым и честным хозяином. Ни про какой пожар я не слыхивал и больше к той лачуге не приближался.

— Вранье! Все вранье! — закричал Хрокр. — Полмарки серебра я взял, но не за седьмицу, а за месяц житья. И не знаю, что для него спокойный разговор. У него усы не выросли, а он уже хускарл, видать, привык рубить направо и налево. Может, пока он мечом не ударит, так это у него спокойный разговор? А жена моя спать теперь не может. Я пришел, она в слезах сидит, в доме очаг льдом покрылся, ни каши, ни хлеба, даже прясть не могла, так распереживалась.