Кремль 2222. Арбат - Максим Хорсун

– Ну, здравствуйте, девочки… – угрюмо проронил Титан. Лан крутанулся на каблуках, не опуская руку с пистолетом. Мир на миг пошел рябью, будто потревоженная водная гладь, затем «резкость» вернулась, и Лан понял, что проход к Кремлю закрыт: на Воздвиженку высыпала вооруженная толпа, возглавлял которую Грыжа.

– Ваши благородия! – начал было человек Профессора, но беглецы, само собой, уже сорвались с места.

Они бросились под защиту чудом сохранившихся колонн похожего на крепость здания. Наверное, это был очередной монументальный торгово-офисный центр, коих предки понастроили перед Последней войной – видимо-невидимо, словно были уверены, что расплодившийся офисный планктон да потребители дорогих электронных устройств, а не армия и флот защитят страну от ракетных атак и десанта биороботов.

Опоясанный патронташами нео выстрелил из револьвера. Пуля угодила Титану чуть выше правой лопатки. Однако киборг даже не пошатнулся, он втолкнул за ближайшую колонну Лана, а потом укрылся сам.

– В чемпиона не стрелять! – заорал Грыжа на нео, мутант в ответ по-звериному сморщил морду и оскалился. – Уговор же был!

– Положить много наших! – проревел нео. – Взять нельзя! Убить! Убить!

Остальные головорезы загудели, поддерживая нео.

– Добавлю две монеты за уцелевшее ухо кремлевского ублюдка! – прозвенел голос Емели.

Толпа кровожадно загудела. Совсем как зрители на трибунах Арены, предвкушающие кровавую расправу над поверженным. Впрочем, понять их было немудрено, дело теперь заключалось не столько в награде за живых или мертвых беглецов, а в обиде на то, что двое бойцов утерли нос небольшой армии, и, соответственно, в мести.

Грыжу оттеснили назад. Защелкали затворы старинных винтовок, высекли искру кремни нынешних дульнозарядных фузей и аркебуз.

Лан и киборг были уже внутри, когда головорезы открыли огонь. Шквал свинца обрушился на фасад, в замусоренных, заросших травой офисах и торговых залах засвистели рикошеты. К рикошетам добавилась картечь выбитых из стен осколков. Лан стоял, прижавшись спиной к кирпичному простенку. Он не позволял себе расслабляться, потому что знал: если сядет, то подняться уже не сможет. Большим и указательным пальцем Лан держал мокрый от крови ТТ, а ребром ладони зажимал рану на плече. Кровотечение, кстати, прекратилось. Как будто само провидение говорило: ты можешь, Лан! ты завершишь миссию! тебя ждут в Кремле! только держись, сукин кот!

Грохот стоял неимоверный. Титан сбросил ношу на пол, передернул затвор «Винчестера» и что-то сказал Лану.

– Что-что? – не расслышал тот.

– Мы сдохнем! – радостно сообщил Титан и показал Лану кулак с поднятым большим пальцем. В этот момент киборг напоминал Светозара; во время битвы на стене дружинник тоже предвкушал гибель с оружием в руках. Может, чемпион Арены в душе – Говорящий с Мечами? Если, конечно, у него есть душа…

– Есть… – ответил собственным мыслям Лан, отстраненно глядя на клубящуюся пылевую мглу.

Из-за оглушительной пальбы и непрерывно сотрясающей стены дрожи он не сразу понял, что в какофонию добавились новые пробирающие до мозга костей ноты. Пол почти непрерывно ходил ходуном, стрельба стала более интенсивной, однако визг рикошетов, гуляющих по похожим на сумрачные пещеры помещениям, прекратился.

Лан врубился, что головорезы стреляют в другую сторону. Неужели действительно подоспела сотня на фенакодусах?

Потом он услышал надсадный визг сервоприводов. А еще – тяжелые удары, которые приводили к небольшим землетрясениям и осыпанию штукатурки. Некоторые удары чередовались с хлюпающими звуками, которые можно было выжать из человеческих тел, если бы их вминал в асфальт биоробот серии «А».

– Вперед, салага! – Вопль Титана подействовал на Лана, точно ушат ледяной воды. Он бросился к одному окну, а Титан – ко второму. Лан поднял пистоль, а киборг – «Винчестер».

На Воздвиженке царил ад. Люди и мутанты метались, точно обезумели. Непрерывно гремели выстрелы, пороховой чад висел густой пеленой. Кровь заливала асфальт, собиралась грязными лужами в колдобинах, тщетно пыталась стечь в закупоренную мусором ливневку.

Одинокий Ходок разил направо и налево. У него давно закончились метательные диски и разрядились кустарные аркебузы. Он бил манипуляторами и ногами: под скрежет металла, под отчаянные крики обреченных, угодивших в прицел боевого визора страдающего от вечного голода биоробота.

Лан и Титан добавили жару, открыв огонь по всему, что движется. Нео с патронташами засек активизировавшихся беглецов, он заревел, ударил кулачищем в грудь, потом кинулся к гладиаторам, точно уделать строптивую добычу для него было делом чести.

Титан остановил нео, выстрелом перерубив мутанту ногу. Нео рухнул, проехал по инерции пару метров на пузе. Его рев, наполненный лютой злобой, на несколько долгих мгновений заглушил все остальные звуки мира. Но следующий заряд дроби разворотил саблезубую пасть и заставил нео заткнуться навсегда.

И грохот боя сразу же стих, только эхо еще пошумело бледными отголосками среди полуразрушенных строений Воздвиженки.

Биоробот остановился посредине улицы. Его корпус повернулся в одну сторону, затем – в другую, словно башня танка, а потом застыл. Другого движения в поле зрения не было. Кроваво-черное месиво – то, что осталось от головорезов, – выстилало асфальт. Внутри биоробота шли какие-то процессы, что-то трещало и перещелкивало, гудели, надрываясь, кулеры, охлаждающие мозг. Одинокий Ходок был неподвижен, но распирающая его потенциальная энергия делала био похожим на перегретый, готовый взорваться в любой момент паровой котел.

– Ребята, – услышал Лан женский голос, – выходите, громилу я держу, а остальные или мертвы, или разбежались.

В груди разлилось приятное тепло. Лан составил мешки и сумки на пол и рванул через окно на улицу. Титан последовал за ним, многочисленные повреждения делали непобедимого чемпиона неуклюжим и шумным.

Мара встала рядом с биороботом. На фоне ржавого, обросшего грязью и сорняками «Маунтина» она выглядела необыкновенно хрупкой. Девушка улыбалась, хотя было видно, что минувшие двенадцать часов не дались ей легко. Мара побледнела и осунулась, а необычные зеленые глаза горели лихорадочным блеском. Впрочем, Лан и Титан выглядели еще хуже…

– Ты вовремя, Мара, – сказал Лан. В тот момент он был благодарен мирозданию за телепатический дар девушки: можно было не тратить силы и дыхание на много-много слов.

– Умничка! – пропыхтел Титан, чьи мысли Мара читать не могла. – Это было самое лучшее шоу из всех! Ты – настоящая звезда!

От Одинокого Ходока, как обычно, разило тухлятиной. Изувеченные тела головорезов Профессора благоухали тоже отнюдь не сиренью. И могло показаться ненормальным, что Лан, Мара и Титан обмениваются приветствиями, улыбками, заключают друг дружку в объятья здесь и сейчас… Но другого времени и другого места для проявления чувств могло больше не оказаться. Поэтому стоило воспользоваться моментом, пока враг разбит, пока никто не норовит вынести мозг из старинного ружья или всадить в сердце ржавое пырялово. Они-то знали, насколько быстротечны минуты покоя под хмурым небом послевоенной Москвы.