О, мой босс! - Ви Киланд

Она улыбнулась, я жестом пригласил ее сесть у окна.

– Хотите что-нибудь попить? Может, бутылку воды?

– Спасибо, не нужно. Как поживаете?

– Хорошо. Даже отлично!

Я сел напротив нее и заметил, что она смотрит через мое плечо в окно. Невозможно было пропустить гигантское лицо Пейтон, все еще нарисованное на здании напротив нашего. Она перевела взгляд на меня, так и не задав вопрос, по крайней мере вслух. Эта женщина обладала талантом вытаскивать из меня больше информации, чем я хотел.

– Вообще-то мы планируем новую маркетинговую кампанию.

Она кивнула, задумчиво глядя на меня. Наверное, это моя личная паранойя, но рядом с копами мне все время кажется, что меня изучают.

– С чем связан ваш сегодняшний визит, детектив?

Она сделала глубокий вдох.

– У меня есть новости по расследованию дела мисс Моррис.

Сначала после убийства Пейтон мне просто нужно было с кем-то поговорить о деле. Я постоянно притаскивался в участок, чтобы повторить свои показания или требовать отчета о том, что нового. Потом я стал злоупотреблять алкоголем, визиты стали ежедневными и скорее напоминали тирады обиженного человека. Я не спал, не ел, пил на завтрак, зачастую забывая добавить к алкоголю кашу.

Наконец детектив Балзамо пришла ко мне домой в пять утра в надежде застать меня трезвым, как она сказала, и попросила не приходить в участок.

Я сначала ее особо и не слушал.

А когда наконец прислушался, то она пообещала: если когда-нибудь дело Пейтон сдвинется с мертвой точки, то я узнаю первым. Сегодня я впервые услышал от нее такие слова.

Детектив Балзамо откашлялась:

– Две недели назад одна женщина очень сильно пострадала. Проникающее ранение в грудную клетку. – Наши глаза встретились. – В городке для бездомных.

– Том самом?

– Нет, в другом. И участок тоже другой. Вот почему детективы, которые вели дело, сначала не увидели связи. Женщина провела без сознания несколько дней, а когда очнулась, мы выяснили, что она официантка. Оказывается, она заходила к бездомным после смены и приносила из кафе, где работала, остатки еды. Она была благотворительницей.

– Как Пейтон.

Она кивнула:

– Когда я услышала это на утренней летучке, внутри что-то щелкнуло, и я попросила судебно-медицинского эксперта сравнить фото ран по новому делу с фотографиями из дела мисс Моррис.

– И характер ранений совпал?

– Да. У ножа на лезвии небольшая зазубрина, поэтому остается весьма отличительный след.

– Опять те подростки? Прошло уже семь лет.

– Мы так сначала и предположили. Банда подростков, которую мы разыскиваем семь лет, все еще терроризирует бездомных, и еще одна неравнодушная жертва попала, скажем так, под перекрестный огонь. Но когда мы поговорили с пострадавшей, то оказалось, что на нее напала не банда подростков.

Вот что она хотела сказать мне лично. Нечто столь важное, что она даже явилась в офис без приглашения. Она знала что-то, что я хотел услышать. Что должен был услышать. Ярость, которую я чувствовал так долго после потери Пейтон, снова вернулась, заклокотала внутри и побежала по венам.

Моя рука задрожала, и я сжал ее в кулак.

– А кто это был?

Она вдохнула и сказала:

– Мне жаль, что приходится говорить такое, Чейз, но это был… Эдди.

* * *

Мы говорили больше двух часов. Я заставил детектива рассказать мне все от и до, причем несколько раз. Я мерил шагами кабинет, словно лев в клетке, собирающийся атаковать.

Почему-то было легче представить, что за такое жестокое преступление ответственна группа подростков‑наркоманов из неблагополучных семей. Но мир полная помойка, раз виновным оказался бездомный, которому пытались помочь много лет. Я не хотел верить, что это правда.

– А где он?

– Эдди? Заключен под стражу.

– Мне нужно его увидеть.

– Плохая идея. Я знала, вам нелегко будет это услышать, но надеюсь, зная, что дело закрыто и убийца проведет за решеткой всю оставшуюся жизнь, вы в итоге сможете двигаться дальше.

Но я уже начал двигаться дальше. Было такое чувство, что у меня украли свет, который я только-только начал видеть после долгих лет, когда шагал в темноте.

Я рассмеялся, как маньяк.

– Двигаться дальше! Да я уже двигался.

Детектив Балзамо разинула рот.

– Простите, я не знала.

– Но зачем? Зачем он напал на Пейтон?

Она шумно сглотнула и посмотрела на свои туфли, а когда подняла глаза, то заговорила тихо:

– Он ее любил. Видимо, он узнал, что она помолвлена, это послужило толчком. Он психически не устойчив.

– Его вообще будут судить или признают невменяемым?

– Мы пригласили двух психиатров оценить его состояние. Оба сказали, что он вполне способен отличить правильное от неправильного. У него, определенно, есть психические проблемы, но он не сумасшедший, его будут судить.

– Он признался?

– Да. Это было сложно. Пришлось собирать по кусочкам материалы двенадцатичасового допроса, поскольку все ответы были одно- или двусложными. Но все срослось.

– А ели бы не срослось? Его опознала жертва, так что его судили бы за убийство первой степени[18] или за покушение на ту официантку. Что касается дела мисс Моррис, то прокурор говорит, что хватит вещественных доказательств, чтобы упрятать его за решетку даже без признаний. Нож нашли при нем, и мы побеседовали с работниками в ночлежке. Они помнили, как он резал еду карманным ножом и как выглядел нож. Старинный, редкий офицерский нож с ручкой из ореха.

Из ореха.

Я оцепенел.

– На ручке были инициалы.

– Да. А откуда вы знаете?

Я пропустил ее вопрос мимо ушей, поскольку требовался немедленный ответ на мой собственный вопрос. Мое сердце билось со скоростью тысяча миль в час. Мне казалось, от давления грудная клетка треснет и взорвется изнутри.

Детектив Балзамо уставилась на меня, нахмурившись. Я ей все объясню, когда услышу ответ. Мне нужен ответ.

– Что за инициалы?

Видимо, она почувствовала всю неотложность, залезла в карман и вытащила блокнот, пролистала несколько секунд, пока я сидел без движения. Все мускулы в моем теле напряглись. Наконец она остановилась и ткнула в блокнот.

– Инициалы С. И.

Чейз – семь лет назад