Призрак Перл-Харбора. Тайная война - Николай Лузан

— Замечательный старик, замечательная семья, с ними чувствуешь себя моложе, — с теплотой в голосе произнес Сан.

— Но годы, к сожалению, берут свое, — с грустью заметил Плакидин.

— Да, тебя они не пощадили.

— Что, здорово сдал?

— Нет, держишься ты молодцом, — смутился Сан.

— Конечно, японская тюрьма не сахар, — хмыкнул Иван и, не вдаваясь в подробности, рассказал легенду, которую они отработали с Фитиным для Сана. Она у него не вызвала сомнений, и тогда Плакидин перешел к главному. Он вскользь затронул ситуацию на Тихом океане. Она заинтересовала Сана. Особый интерес вызвала информация Ивана о военных приготовлениях Японии к нападению на США. Данные, которые он приводил, отразились на лице Сана целой гаммой противоречивых чувств. Не дослушав до конца, он вскочил и заметался по беседке. Обрывки бессвязных фраз срывались с губ.

— Подлецы! Значит, переговоры с Курусу — ширма. Это же безумие воевать на два фронта! Они что…

— Какие к черту переговоры! Они водят вас за нос, — подлил масла в огонь Плакидин. — Вспомни Гитлера. Мерзавец наплевал на все договоры и залил кровью Европу. А чем лучше его Хирохито? Два сапога пара, с той лишь разницей, что первого надраивали в мюнхенских пивных, а второго — под сводами императорского дворца.

— К сожалению, ты прав. Судя по информации твоих японских друзей, ситуация складывается угрожающая, — согласился Сан.

— Не просто угрожающая, а катастрофическая! Война стучится в двери вашего дома, промедление смерти подобно. Надо действовать!

— Иван, я понял и переговорю с Гарри, — заверил Сан.

Плакидин не стал больше углубляться в эту тему. Для первого раза он сообщил достаточно. Сан заинтересовался, теперь осталось запастись терпением и ждать, как Гопкинс отреагирует на информацию.

Прошло два дня после их разговора в доме Лейба. За это время Иван успел обжиться в новой квартире, когда позвонил Сан и назначил ему встречу. Проходила она в ресторане. Уже с первых слов Плакидин понял: первый, а главное — удачный ход в операции сделан. Гопкинс самым серьезным образом воспринял его информацию и расценивал маневры японской военно-морской эскадры как подготовку к броску на юг, к вожделенной нефти. Более того, Гарри проявил заинтересованность в получении дополнительных данных. Это обнадежило Ивана. Сразу после встречи с Саном он отправил срочные радиограммы в Москву. Одна, более подробная, ушла в адрес Особого сектора ЦК на имя Поскребышева, другая — в НКВД начальнику разведки.

Фитин прочитал шифровку на одном дыхании. Рискованная комбинация с Плакидиным дала результат. Дело сдвинулось с мертвой точки; Гопкинса пока втемную удалось подключить к игре. Дальнейшее ее развитие зависело от работы Плакидина с Саном. Скупые строчки из его шифровки давали на то надежду.

Пилигрим Центру.

«22.11.41 г. провел встречу с Грином. Работа через него по Гопкинсу представляется неперспективной. Из беседы с ним у меня сложилось впечатление, что Гопкинс симпатизирует Грину как человеку, но скептически относится к его возможностям добывать важную и достоверную информацию по Японии и Дальнему Востоку. Наряду с этим, на мой взгляд, необходимо учесть, что близость Грина к товарищу Сталину, о которой он постоянно говорит на встречах с Гопкинсом, может иметь обратный эффект. Тот может расценить это, как завуалированную попытку давления на президента Рузвельта с целью склонения его к действиям в интересах СССР.

Гопкинс до мозга костей американец, для которого США и их национальные интересы превыше всего. В связи с чем активную работу с ним через Грина считаю нецелесообразной. Его можно использовать в качестве вспомогательного канала доведения информации. Основные усилия предлагаю сосредоточить на Сане. Его и Гопкинса связывает многолетняя дружба. Последний высоко ценит компетентность и независимое мнение нашего источника по проблемам Японии и Тихоокеанского региона. Об этом свидетельствуют результаты последней беседы между ними. Гопкинс с большим интересом отнесся к информации Сана о военных замыслах Японии в отношении США и полностью разделил его оценку, что угроза вооруженного конфликта между двумя странами как никогда велика. Он согласился с доводами Сана, что президент Рузвельт должен занять более жесткую позицию в отношениях с императором Хирохито.

Вместе с тем, по мнению Гопкинса, Япония вряд ли пойдет на вооруженную конфронтацию с США в силу того, что располагает ограниченными материальными ресурсами для ведения затяжной войны на Тихоокеанском театре боевых действий. По его словам, госсекретарь Хэлл и президент Рузвельт склоняются к тому, что приготовления японского флота имеют своей целью нанесение удара на юг в интересах захвата стратегически важных нефтепромыслов и нарушения морских коммуникаций Великобритании.

В заключение встречи с Саном Гопкинс отметил как исключительно полезную его информацию о планах Японии и заявил, что немедленно поставит в известность Рузвельта. Кроме того, высказал настоятельную просьбу добыть дополнительные данные, касающиеся планов японской военщины.

С учетом этого прошу Вас подготовить и направить в мой адрес по срочному каналу связи необходимую информацию».

Ясновский мучительно напрягся, сердце бешено замолотило, и пот холодным ручьем заструился по спине. Он яростно отбивался, но цепкие руки крепко держали за ноги и тащили к яме. Из нее доносился зловонный запах, от которого перехватывало дыхание, а тошнотворный ком подкатил к горлу. Его голова зависла над обрывом, зияющая пустота могильным холодом обдала лицо. Ротмистр отчаянно хватался за кусты, острые колючки ранили ладони, еще несколько сантиметров — и он свалился бы в яму.

Яркая вспышка разорвала чернильную темноту ночи и зловещим отблеском отразилась на гладких, словно отполированных стенках ямы. Ясновский пришел в ужас. Перед глазами на ее дне бурлило месиво из человеческих тел. Страх придал дополнительные силы, ему удалось освободиться из захвата. Он вскочил на ноги и, сломя голову, бросился бежать. Погоня отстала, но тут под ноги попался корень, и ротмистр со всего маха врезался в дерево. От удара в глазах все померкло, и сознание покинуло его, а когда вернулось, кошмар продолжился.

Перед Ясновским возник ресторан «Тройка», с крыши которого на него хищно нацелились обросший до неузнаваемости Люшков и еще одна омерзительная рожа. Извиваясь ужом, он скользнул к входу и, отбивая колени, скатился к ногам гардеробщика. Тот пришел ему на помощь и затолкал в подсобку. Но Люшков не отставал. Ворвавшись в вестибюль, он крутанулся волчком, потом по-поросячьи взвизгнул и набросился с кулаками на гардеробщика. Швейцар, попытавшийся их разнять, получил хорошего пинка, и, озверев, Люшков принялся молотить всех подряд. Под его горячую руку попал и Ясновский.

На шум драки в вестибюль высыпали обслуга, кучка пьяных офицеров, и между ними завязалось драка. Ротмистр оказался между двух огней, на нем отыгрывались и те, и другие. Клубок тел, хрипя и ругаясь, катался по полу. За сплетением рук и ног Ясновский увидел Дулепова и потерял дар речи. Негодяй, вальяжно развалившись в кресле, с гаденькой улыбочкой наблюдал за тем, как его дубасили половой и официант, а затем вскочил на ноги, разметал толпу и сам вцепился ему в горло.