Артефактор Пушкин - Сергей Александрович Богдашов

из чего ткать, что-нибудь да получится, но ведь купец скажет, что это непотребство на нашей мануфактуре делано.

Болотников, конечно, прав, но только на половину, потому что местный лён ничуть не лучше того, что привёз купец. Всё дело в том, что за редким исключением готовят лён в Российской империи везде одинаково.

Из краткой лекции Модеста Ипполитовича я понял, что лён в России прежде, чем попадает на ткацкую мануфактуру, подвергается самой настоящей экзекуции.

Вначале собранные с поля стебли крестьяне замачивают на несколько дней в воде, какая есть под рукой (от луж с болотами до озёр с речками). Затем раскладывают растения на лугах, где оно несколько недель вылёживается. Такой лён называют моченец.

Там, где природа обделила водой, выдернутый из земли лён сначала развешивают для провяливания, а затем расстилают на низких влажных лугах, где он изо дня в день смачивается росой. Соответственно и называется этот лён стланец или сланец.

После этих операций следует сушка. В овин набивают столько льна, сколько влезет, с утра начинают топить печь, коптить и сушить сырьё до полуночи. При этом крестьяне полагают, что чем суше лён, тем легче волокно отделяется от кострика. В результате от дыма лён чернеет и приобретает запах, который за границей известен под названием «русский дух».

Все эти трудоёмкие операции проводятся только из-за того, что крестьяне растят лён до момента созревания семян, которые идут в пищу и на масло. Вследствие этого вырастают толстые стебли, от которых сложно отделить требуемое волокно, которое в результате годится только на самую дешёвую ткань.

— А как же получают тончайшие ткани, что идут на дорогие изделия? — заинтересовало меня объяснение агронома. — У меня есть дюжина ажурных платков и уверяю Вас, что все они льняные.

— Скорее всего, Ваши платки завезены из Европы, а там лён сажают гуще и собирают ещё непоспевшим, — пояснил Болотников. — Такой лён достаточно всего лишь подсушить на солнце, поскольку внешняя оболочка, окружающая волокно, у него намного нежнее, чем получается у нас. По этой причине, например в Бельгии, с десятины льна получают вдвое больше по количеству и втрое больше по ценности, чем в Псковской губернии.

Дилемма, однако. Заставлять крестьян собирать недозревший до семечек лён, значит настроить их против себя. И дать людям альтернативу в виде дешёвого подсолнечного масла тоже не представляется возможным, поскольку подсолнух пока ещё южная культура.

— Так, а что с льном Бурунова делать? — поинтересовался я у Модеста Ипполитовича. — Отказать и не принимать в производство?

— Это уже Вам решать, Александр Сергеевич, — пожал плечами Болотников. — Можно и его сырьё выткать, так как у нас своего мало, но нужно сразу понимать, что за получившуюся ткань он дорого не заплатит.

Ну, здрасьте, приехали. Снова мне одному решение принимать.

— А чего ты паришься, Александр Сергеевич? — заявила Лариса. — Ты же всё равно собирался анилином заниматься. Ткань перед отгрузкой в любом случае стирают и отбеливают, вот и предложи купцу покрасить его лён.

— И в какой цвет покрасить получившийся брезент? В пурпурный?

— Ну, зачем же в крайности впадать? — с укором посмотрела на меня тульпа. — Пускай пока пурпур останется показателем роскоши и богатства. Можно дешёвый лён в бриллиантовый зелёный покрасить. Или в анилиновый чёрный, он самым стойким считается.

В словах Ларисы был определённый смысл. Так или иначе, а мне пора начинать создавать анилиновые красители. В противном случае я перед Петром Исааковичем пустобрёхом буду выглядеть — обещал его богатеем сделать, а сам палец о палец ещё не ударил. Так почему бы не попробовать на своей мануфактуре окраску тканей новыми красителями?

В общем, создал я при мануфактуре небольшую экспериментальную лабораторию по выпуску анилиновых красителей. По совету Ларисы партию ткани для купца окрасили в глубокий чёрный цвет. Бурунов заплатил за ткань вдвое больше, чем за некрашеную и на радостях разве что по потолку не бегал. Вдобавок пообещал в следующие разы обращаться только ко мне и попросил разрешения рекомендовать мою мануфактуру всем своим знакомым.

А я что? А я и не против. Пусть везут свой лён — и соткём, и окрасим. Возможно даже в настоящий бриллиантовый зелёный. А пока ткань покрашенная зелёнкой получается серо-зелёной.

Глава 20

Особенность денег и их роль в обществе заключается в том, что они выполняют самые разнообразные функции, в зависимости от желаний их владельцев. В любом развитом обществе деньги вездесущи. Проблема большинства людей в том, что они зачастую не понимают роль денег и не видят возможностей, как их получить. В прошлой жизни мне перепал необычный Дар — я чуял запах денег и умел их делать порой на ровном месте, буквально из воздуха. А уж про быстрые деньги и говорить не приходилось — они были для меня, как лакомство. И нет, мне не нужны были деньги ради денег, просто каждый следующий уровень богатства открывал новые горизонты их применения. Объяснить такое не просто, нужно хотя бы несколько раз прочувствовать, как рождённый тобой проект оперяется и взмывает ввысь, чтобы стать очередным памятником твоему успеху.

Вот и сейчас мой Талант из прошлой жизни не даёт мне спокойно жить, толкая на безрассудства и разрывая на части открывающимися возможностями обогащения, которых тут — поле не паханное.

— Александр Сергеевич, должен заметить, что больше половины вашего населения всё ещё пребывают в непонятном для них состоянии. Смотрите, доиграетесь. Настоятельно рекомендую вам закрыть этот вопрос, а то возможны некоторые волнения, — посоветовал мне Виктор Иванович, когда я в кои-то веки решил провести пару часов в сладком ничегонеделании, так как изрядно вымотался за последнюю неделю.

Как бы не так. Мои тульпы решили устроить собрание.

— И в школе давно пора обеды с полдниками организовать, — наставительно заметила Алёна Вадимовна, — Тогда ребятишек втрое больше будет прибегать. Те же матери их и погонят, чтобы хоть там детишки поели досыта.

— Ткани на полотняной фабрике — это мрак! — закатила Лариса глаза, — Я постоянно удивляюсь, что их хоть кто-то покупает. Как по мне — чистая мешковина, если судить по их виду.

— Я тут на ваших отставников посмотрел. Двое вполне на егерей тянут, чтобы охоту контролировали, одного на рыбнадзор стоит определить и троих на лесничих. Леса на землях завались, а рубят его без ума, — отмахнулся от них Серёга.

— И как же я, по вашему,