Тайна исхода - Уилл Адамс

— Мы здесь все умрем, — всхлипывая, причитала Лили. — Так и будет.

— Нас найдут, — ответила Гейл.

— Никто нас не найдет.

— Нет, найдут!

— Откуда такая уверенность?

Гейл помолчала. Она еще не говорила о Ноксе и о послании, адресованном ему. Шансы были невелики, и ей не хотелось перекладывать ответственность за надежду на него. Но Лили находилась на грани нервного срыва и нуждалась в надежде.

— У меня есть друг, — сказала она.

— А-а, у тебя есть друг! — язвительно повторила Лили. — И нас поэтому спасут!

— Да! — подтвердила Гейл.

Уверенность в ее голосе, казалось, слегка успокоила Лили, но она не сдавалась, чувствуя, что может вытянуть из Гейл побольше.

— И как нам может помочь твой друг? — не унималась она. — Он — медиум или что-то в этом роде?

— Я сказала ему, где нас искать.

— Что? — переспросил Стаффорд из темноты.

— Когда записывали обращение, я дала ему знать, что мы в Амарне, а не в Асьюте.

— Каким образом?

— Это сложно объяснить в двух словах.

Стаффорд хмыкнул, не скрывая иронии:

— А вы куда-то спешите и боитесь опоздать? Я правильно понял?

— Существует изображение Эхнатона, с которым мы оба знакомы, — вздохнула Гейл. — Положение, в каком он сидит, очень необычно.

— Вы поэтому поменяли позу, когда зачитывали обращение?

— Да.

— Но я не помню, чтобы видел такое изображение Эхнатона.

— Нет? — отозвалась Гейл.

Наступило короткое молчание. Гейл отлично представляла, с каким каменным выражением сидит Стаффорд.

— И вы действительно считаете, что ваш друг может сделать нужные выводы? — спросил наконец он. — Из одной лишь позы?

— Да. Я так считаю.

Лили дотронулась до ее руки.

— А как его зовут, этого друга?

Гейл глубоко вдохнула. Произнести его имя вслух ей казалось похожим на какое-то признание.

— Дэниел Нокс.

— А его послушают? Я имею в виду, что от него будет мало толку, если его никто не знает. Он известен?

— О да, — утвердительно ответила Гейл, радуясь, что на этот раз она была уверена в своих словах. — Он очень хорошо известен.

Металлическая дверь комнаты допросов со скрипом открылась, и вошел Фарук с подносом, на котором стояли две чашки кофе, лежала стопка бумаги и магнитофон. Он поставил поднос на стол и сказал:

— Я слышал, что сегодня ночью вы нарушили покой?

— Мою подругу захватили в заложники, — ответил Нокс. — И она послала мне сообщение.

— Как же, как же, — отозвался Фарук. — То самое пресловутое сообщение. Мои коллеги обсуждают его все утро.

— Вы должны сказать об этом следственной бригаде. Это может быть важным.

— Сказать им что именно? Что, по вашему мнению, она послала вам сообщение, но вы не знаете, какое именно? И чем это может помочь?

— Отпустите меня. И я все выясню.

— Конечно. Мне надо выпустить всех убийц, верно? Чтобы они помогли вам в поисках.

— Пожалуйста! Умоляю! По крайней мере сообщите тем, кто ведет следствие по похищению заложников…

— Мистер Нокс, успокойтесь. Один из моих коллег уже связался с Асьютом, уверяю вас. Они перезвонят, если захотят узнать больше. Пока звонков нет. Если они позвонят, я дам вам знать. Даю вам слово. А теперь мы можем заняться нашими делами?

— Нашими делами?

Фарук закатил глаза.

— Вчера вечером я предупредил вас, что собираюсь выдвинуть обвинение в убийстве Омара Тофика, помните? Или вы забыли?

— Нет, не забыл.

— Это хорошо. К вам еще не вернулась память? Вы готовы рассказать, что произошло на самом деле? Почему вы заехали в кювет?

— Я не заезжал.

— Именно заезжали! И я хочу знать почему! — Он чуть подался вперед, и в глазах мелькнул огонек. — Все дело в раскопках Петерсона, так ведь?

Нокс помолчал. При других обстоятельствах он бы не стал потакать неуклюжим попыткам Фарука заставить его оговорить себя. Но Гейл находилась в опасности и нуждалась в его помощи. А ключ к ее сообщению был в мозаике на раскопках Петерсона.

— Да, — подтвердил он. — Дело в них.

— Я так и знал! — воскликнул Фарук, сжимая кулак. — Я так и знал! И что это?

— Подземный комплекс. Камеры, коридоры, катакомбы.

— И поэтому вы завезли Омара в кювет?

— Я не завозил Омара в кювет.

— Ну конечно! — ухмыльнулся Фарук и взял ручку. — Пусть так. Скажите мне, как найти это место. Поверьте, если вы станете сотрудничать, всем будет лучше.

— Сделаем по-другому, — ответил Нокс, стараясь придать своему голосу всю уверенность, на которую был способен. — Отвезите меня туда, и я все покажу.

В полицейском участке Огюстэна ждало разочарование. Все посещения Нокса были запрещены, встретиться с ним не удалось даже за взятку. Сейчас, похоже, Нокс на допросе.

Ему предложили вернуться через час. Он вышел на ступеньки при входе в участок, чувствуя злость и необходимость сделать хоть что-нибудь, чтобы сдвинуть все с мертвой точки. Чистое небо было голубым, но солнце стояло еще слишком низко, чтобы припекать. Он потер щеки и помассировал виски, надеясь, что в голове прояснится.

За ним водилось, что иногда среди разговора он вдруг ни с того, ни с сего начинал срываться и выказывать неуважение к собеседнику. Тогда он сразу прекращал говорить и ограничивался только кивками и хмыканьем. Люди его считали невоспитанным.

Не исключено, что Костасу что-то известно. В конце концов, Нокса арестовали у него в квартире. Он сел на мотоцикл и, несмотря на утреннее движение, довольно быстро добрался до дома грека и оставил мотоцикл на узкой аллее. Пожилой грек поморщился, почувствовав запах перегара от виски.

— Это после вчерашнего, — объяснил Огюстэн, проходя в квартиру.

— Как скажешь.

— Ты слышал о Ноксе?

Костас кивнул.

— Его арестовали прямо здесь, — сказал он, его руки тряслись, а глаза слезились. — Это было ужасно. А про Омара — это правда?

— Что он погиб — да. А что по вине Нокса — нет. Послушай, у меня мало времени. Мне надо знать, о чем вы с Ноксом говорили.