Дырка для ордена - Василий Звягинцев

В итоге Вадим решил отвечать не так, как ответил бы сам, а как мог бы это сделать еще плохо ему самому знакомый полковник Половцев. Но тогда придется потратить дополнительные усилия, чтобы лично для себя исключить слишком кричащее раздвоение личности.

Ровно в положенное время он предстал перед врачом, вручил ему книжку тестов с ответами и вновь устроился в давешнем кресле.

Теперь Максим щелкал кнопками и вертел ручки приборов, поминутно заглядывая в ответы, причем делал это не подряд, а выборочно, то с конца, то с начала, а то долго листал страницы где-то в середине.

Иногда он удивленно приподнимал правую бровь, иногда поджимал губы и бросал на Ляхова короткие взгляды исподлобья и повторял тот или иной вопрос вслух, предлагая Ляхову ответить на него еще раз. Память у Вадима была великолепная, и он ни разу не сбился.

Что-то у «невропата» не сходилось.

Да и неудивительно. Если машина действительно подобие детектора лжи, так сейчас она должна немного запутаться.

Закончив сегодняшний сеанс и сворачивая свою аппаратуру, Максим Николаевич неожиданно предложил Ляхову вместе пообедать.

— Если, конечно, у вас нет других планов…

Планов у Вадима не было, да если бы и были…

Коллега явно хотел продолжить свои эксперименты в неформальной обстановке. Этого же добивался и Ляхов, только пока не придумал, как это осуществить. Врач сам облегчал ему задачу.

Причем обедать они пошли не в академическую столовую, а в город. У Максима была небольшая красная «Даугава», полуспортивное купе, и он повез Ляхова в ресторан-поплавок, пришвартованный к берегу Москвы-реки напротив Большого Каменного моста.

По зимнему времени там было почти пусто, отчего официанты проявляли особую предупредительность, и кухня здесь оказалась совсем не плоха.

Они сидели у широкого окна в зале первого класса на верхнем этаже надстройки, после рюмки холодной «Смирновской» с удовольствием ели суп-харчо и неторопливо беседовали.

Слякотный и теплый в своих первых двух третях январь вдруг будто опомнился и показал свой норов. Ударил довольно крепкий мороз, густо, словно прорвались небесные закрома, повалил снег. Через день, как по расписанию, завывали метели.

Вот и сейчас по стеклам квадратных иллюминаторов приглушенно шелестели жесткие снежинки, а в вентиляционных трубах заунывно скулил северный ветер. Стены и башни Кремля смотрелись неотчетливо, как сквозь густую кисею.

Хорошо, уютно.

Вел разговор Максим, который носил точно такой же китель военврача, как недавно Ляхов. Правда, сидела на нем военная форма без изящества, и мятые погоны давно бы следовало поменять.

Но неопрятность первого в новой жизни приятеля отчего-то Вадима не раздражала. Очевидно, потому, что сам он вызывал интерес.

— Вы какое образование имеете, господин полковник? — поинтересовался Максим, наливая по второй.

— Знаете, капитан, давайте без церемоний. Я к этому не привык. Раз выпиваем вместе и вне службы, так лучше попросту, по имени и на «ты». Согласны?

Врач развел руками, мол, что ж тут спорить, раз старший по званию предлагает.

— Ну и славно. Значит — на брудершафт. Вернемся к твоему вопросу. Ты что же, моего личного дела не видел?

— Отнюдь. Для чистоты эксперимента я никогда предварительно документов не смотрю.

— Ну и как, к какому выводу пришел?

— Сначала ответь, а я свое мнение потом скажу.

— Да ради бога. Образование у меня довольно бессистемное. Нормальная гимназия. Потом в армии полугодичная школа унтер-офицеров. Потом, экстерном, экзамен на чин подпоручика. Еще — высшие курсы войск ООН в Монреале. И, наконец, тоже экстерном — экзамен на степень магистра военной истории. Теперь — академия.

Вся эта легенда Ляхова-Половцева была тщательно задокументирована, у Вадима имелись совершенно подлинные аттестаты и свидетельства, и, как ему сообщил референт Лисафьева, в соответствующих учебных заведениях тоже вписана в нужные бумаги его фамилия.

Конечно, тщательной проверки на уровне государственных служб безопасности эта легенда все равно не выдержала бы, но не для них ведь она и делалась.

А вот если подкупленный писарь или столоначальник вздумает поинтересоваться — пожалуйста. В списках выпускников названных учебных заведений, в архивах воинских частей, в приказах по военному министерству фамилия Половцева значилась.

— Интересная биография. И учиться успевал, и воевал так, что и до полковника за десять лет дослужился, и вон… — Максим указал на белый Георгиевский крестик на груди Ляхова.

— Не жалуюсь, нормально сложилось, — не стал скромничать Вадим. — А война — это такое дело, стоит только начать. Если не убьют, за чинами дело не станет, тем более что я, считай, по всему Периметру успел отметиться.

— А род войск какой?

Тут тоже все было продумано. Любой род войск, хоть артиллерия, хоть авиация, хоть танки, требовал специальных знаний, и первый попавшийся «коллега» его бы разоблачил даже в случайном разговоре. За исключением одного варианта.

— Разведывательно-диверсионные подразделения спецназа ООН. — Ляхов приглушил голос, как бы сообщая то, о чем откровенничать не положено.

Специалистов именно этого профиля в академии сейчас не было, а за пару месяцев Вадим успеет просмотреть достаточно соответствующей литературы, инструкций, отчетов и фильмов, чтобы в случае чего не ударить лицом в грязь.

Практического же подтверждения умений и навыков от него в ближайшее время не потребуется наверняка. Хотя кое-что, входящее в программу офицерского пятиборья, он мог продемонстрировать. Для обычных людей и это будет выглядеть круто.

— Солидно, — с уважением сказал Максим и велел официанту подавать второе: бефстроганов с картофельной соломкой и густым сметанным соусом с грибами.

— А ты что заканчивал? — из вежливости поинтересовался Ляхов.

— Да мне-то хвастаться нечем. У меня все прямо, как Николаевская дорога. Гимназия, медицинский факультет МГУ, параллельно — мехмат его же. Закончил, и сразу пригласили в медчасть академии. Тут и служу пятый год.

— Так тебе сколько ж лет?

— Скоро двадцать девять.

— Хорошо выглядишь. Я думал — двадцать пять. Еще удивился, не из вундеркиндов ли будешь. А сочетание неожиданное — медицина и мехмат. Я бы сказал — взаимоисключающее…

— Отчего же? Я и тем и тем с детства интересовался. Теперь вот исследованиями занимаюсь, докторскую готовлю и сам для себя приборы делаю.

— Вон как. А тема?

— Если вкратце — комбинированные методики анализа и коррекции психогенетических возможностей личности.

Кажется, все становилось на свое место.

Талантливый парень на свой страх и риск занимается темой, с которой его в шею вытолкали бы из любого исследовательского института, пользуясь уникальной возможностью на протяжении нескольких лет наблюдать в динамике весьма широкий контингент отборного человеческого материала.