Wildcard. Темная лошадка - Мари Лу

Она качает мне головой, а потом ее взгляд перемещается на дверь. Над ней светится красная лампочка, означая, что она закрыта, но возле двери находится аварийный пульт, который я заметила в первую ночь в институте. Я снова смотрю на Джэкс, которая возвращается к подготовке новых линз для меня.

Надежда прорывается через мой страх. Возможно, Джэкс все еще мой союзник. Если я смогу выиграть еще немного времени, может быть, у нее получится вытащить нас до того, как Ноль заставит меня надеть новые линзы.

– Ты не можешь быть настоящим, – с усилием говорю я, взглянув на него. – Я тебе не верю. Ты всего лишь симуляция.

– Тогда посмотри сама, – Ноль протягивает руку и нажимает на плоскую кнопку на верхней части каталки. Металлический наручник, удерживающий мое левое запястье, с щелчком раскрывается, освобождая мою руку.

Я сразу же вытаскиваю ее из пут, облегченно разминая запястье. В сомнении я тянусь к руке Ноля. Он не двигается.

Моя рука касается верхней части его руки. Я почти что вздрагиваю. Холодный, прочный металл. Нет ничего человеческого в стальной пластине, которой касаются мои пальцы, ничего, что предполагало бы, что внутри может существовать душа. И все же… вот он, двигается и функционирует, на первый взгляд живой.

– Ты это чувствуешь? – спрашиваю я.

– Я понимаю, что ты касаешься меня, – отвечает он. – Я чувствую это логически, если так это можно назвать.

– Ты чувствуешь боль?

– Нет. Я воспринимаю свои конечности не так, как ты.

– Ты помнишь, каково это?

– Да. Я помню все.

– Кроме важного.

– Кроме неважного, – поправляет он меня.

Я убираю руку и опускаю ее. Пальцы Ноля сжимаются вокруг моего запястья. Он прижимает ее к металлическому наручнику и, игнорируя мой умоляющий взгляд, снова защелкивает его.

– Я не понимаю, – шепчу я. – Зачем тебе это?

Он удивленно улыбается, словно кто-то вроде него все еще может понимать такие человеческие эмоции. – Ты уже знаешь. Такой же ответ дала бы тебе Тейлор, и, скорее всего, Хидео однажды давал.

– Но у них были цели, потому что они люди, плоть и кровь. Тейлор хотела получить контроль, потому что без него ей было страшно. Хидео сделал это из любви к тебе. – Я наклоняюсь вперед, путы впиваются мне в кожу, и я сжимаю челюсти. – Что ты получишь, обретя контроль над другими, кроме как просто удовлетворение, что ты это сделал?

– Свободу, конечно же, – отвечает он. – Теперь я могу делать что угодно. Попасть в разум кого угодно. – Он кивает в сторону темного коридора и мира за этими стенами. – Я могу быть сразу везде и при этом нигде.

И вот тут я понимаю. Это противоположность тому, через что Сасукэ прошел в руках Тейлор. Будучи человеком, он был ее узником, заключенным в стенах института на многие годы, подвергаемым неописуемым ужасам, пока наконец не умер и его разум не оказался привязан к ней. Он был полностью в ее распоряжении.

Получив контроль, Ноль возвращает не только свою свободу. Это его месть Тейлор за все, что она украла у него.

Смерть Тейлор.

– Но тут не только это, – продолжаю я. – Ты устроил все так, чтобы Хидео убил Тейлор, разве нет? Ты сделал так, чтобы она была с нами на арене, потому что знал, как Хидео отреагирует, увидев ее. Ты хотел, чтобы его творение рухнуло, и хотел, чтобы Тейлор поняла, что проиграла в этой игре. – Мой голос теперь становится более отчаянным, сердитым. – Ты хотел, чтобы ее убил Хидео.

Ноль молчит. Что-то в моих словах задело в нем какую-то струну. Я продолжаю говорить до того, как он успевает прервать меня.

– Ты хотел показать ему, сколько изъянов было в его плане с самого начала. – Мое сердце дрожит, пока я продолжаю говорить. – Ты хотел, чтобы Хидео понял, как повредил «НейроЛинк» алгоритмом, и единственным способом показать ему это – единственным способом достучаться до брата, которого ты любишь – было заставить его продемонстрировать это перед целым миром. – Я делаю глубокий вдох. – Потому что Сасукэ хотел, чтобы ты это сделал. Потому что он все еще там, где-то внутри тебя.

Не знаю, насколько мои слова влияют на Ноля. Может быть, ему все равно. Он всего лишь паутина алгоритмов, контролирующая машину, в конце концов, и что бы человеческое в нем еще ни оставалось, оно превратилось в код.

Но Ноль напрягается при упоминании имени Сасукэ.

В этот момент я понимаю: все, что мы предполагали с Джэкс, правда. Сасукэ все еще там. Он по-своему пытался остановить брата от самоуничтожения.

– Ты не полностью исчез, – шепчу я.

– Тебе нравится решать задачки? – говорит Ноль.

– У каждой закрытой двери есть ключ.

Ноль слегка поворачивается, словно изучает слова, вытатуированные вдоль моей ключицы. Джэкс повернулась к нам лицом, в ее руках новые линзы и она готова надеть их на меня. Я не решаюсь смотреть прямо на нее. Когда она собирается начать действовать?

Ноль наклоняется ко мне, его присутствие подавляет.

– Мы не сильно отличаемся, Эмика. Твое желание контролировать и решать такое же, как мое. Нет ничего, чего бы ты хотела больше, чем контролировать свой мир. Все ужасное, что произошло с тобой, было тем, что ты не могла исправить. Смерть твоего отца. Время, проведенное в сиротском приюте. Предательство Хидео.

Ноль легко взмахивает рукой в воздухе и внезапно создает виртуальное изображение моего отца, стоящего в комнате. На его добром лице знакомая улыбка, его силуэт в дверях подсвечивается сзади. Он протягивает руку, чтобы приколоть ткань к манекену. Я слышу, как он что-то напевает.

При виде него меня пронзает боль, словно от иглы. Папа смотрит на меня и улыбается, и весь воздух покидает мои легкие. Какая-то нелогичная часть меня тянется к нему, отчаянно желая дотронуться. Вот это он. Он настоящий.

Нет. Это не так. Ноль создает его прямо здесь перед моими глазами, показывая мне, какой могла бы быть моя жизнь, если бы папа все еще был здесь. Он показывает мне «НейроЛинк» изнутри, привязанный напрямую к его разуму. Вскоре он будет контролировать все, что я вижу, в виртуальном мире для всех.

– Разве ты не хотела бы спасти своего отца, чтобы он жил вечно? – настаивает Ноль. Это искренний вопрос, без намека на злобу. – Разве ты не хотела бы видеть его в своей жизни, как сейчас в ней нахожусь я? Неужели эта полужизнь настолько плоха?

Я не смею вслух признать, что он прав. Что его слова соблазняют меня больше, чем я могу описать. Неужели это так плохо? Я представляю Ноля в виде Сасукэ, маленького мальчика, который мог бы прожить призрачную версию своей жизни, вырасти и пойти в школу, играть в игры с братом и смеяться с друзьями. Влюбиться. Если бы Ноль хотел, он бы мог сейчас создать эту реальность для себя, сотворив виртуальную версию этой жизни. Он мог бы прожить миллионы разных жизней.