Зеркало судьбы - Виктор Павлович Точинов

живут по законам чести. И все равно я…

— Да.

— Согласен. Собирайся, Райнхольд. Едем.

— Как скажете, Владыка.

* * *

— И ты здесь, Райно, — криво усмехнулся герцог — седой как лунь старик со свежим шрамом на загорелом лице. — Еще и мальчика этого привел…

— Я в последний раз предлагаю вам предать преступного герцога в руки правосудия, — скучным голосом повторил Ансельм. — Тот, кто укрывает грешника, да уподобится ему перед лицом Солнцеокого.

Молчание.

— Вы Владыку Ансельма слышали? Вас проклятие ожидает, малоумные! — прикрикнул Райнхольд.

— Его проклятие — все равно что благословение Солнцеокого, — раздался знакомый негромкий голос. — Этого не бойтесь. Но не надо больше зла, дети. Бегите.

— А вы-то, отец Хаймэ? — спросила какая-то невысокая женщина, зло глядя на Ансельма из-под гривы спутанных волос. — Вы ведь не уйдете!

— Не уйду, — спокойно подтвердил он. — Солнцеокий велел быть с гонимыми, а не с гонителями…

Альма стояла чуть поодаль от остальных. Ансельм подошел к ней, ощущая на себе пристальный взгляд Райнхольда.

— Уходи, — прошептал он. — И Хаймэ уводи, и весь этот сброд. Нам нужен только герцог, слышишь? Расходитесь по домам.

— А что, у твоих друзей не найдется лишней стрелы для меня?

— Зачем ты так? Мы не хотим зла. Но видит Солнцеокий, если придется выбирать между несколькими дюжинами и несколькими тысячами…

— Тысячами?

— Если герцог не сдастся, начнется война. Король приведет сюда свои войска, и…

— Не будет никакой войны, — Альма не то всхлипнула, не то усмехнулась. — Это наш любимый Райно хочет выслужиться перед новым сюзереном.

— Свет-Ансельм, — окликнул его Владетель. — Что происходит?

— Да что же мне делать? — выдохнул он. — Ты пойми, если я не… Литания… и собор, и… Я обещал. Слово Владыки, понимаешь?

— Уже ничего делать не надо, — мягко сказала Альма. — Поздно. Хотя знаешь что?

— Что?

— Отойди. И закрой глаза.

* * *

— Мальчик, ваша Светлость. Живой. И здоровенький.

Голос повитухи вырвал Ансельма из сонного оцепенения. В последнее время краски жизни для Владыки как-то странно поблекли. Больные и немощные забывали о своих скорбях по мановению его руки. Тянулись к небу белоснежные стены собора — он обещал быть самым прекрасным строением во славу Солнцеокого, наконец-то штейнхольмское золото нашло достойное применение. Литания все так же услаждала взор и сердце. Не хватало лишь смысла. Ансельма не покидало смутное ощущение, что самое главное в его жизни уже свершилось — и теперь оставалось только пожинать плоды былых свершений. Но что же было этим «главным»? Победа над Людвигом? Казнь тех безумцев? Как же это…мелко.

Зять стоял у окна — как обычно, отрешенный, погруженный в мысли о небесном. Кто бы мог подумать, что бывшему сельскому служке так пристанет сан Владыки!

Молодая мать и повитуха о чем-то спорили.

— Карие они, — обиженно протянула Литания. — Как у Ансельма.

— Какой там карие, дочка? Красные, как огонь у свечки, — настаивала на своем повитуха.

— Ну это уж ты чушь несешь, — в голосе дочери прорезались стальные нотки.

Райнхольд подошел к кровати. Провел ладонью по спутанным волосам Литании, принял ребенка из морщинистых рук старухи. Заглянул в глаза внука — и ужаснулся тому, что таилось в их огненной глубине.

Полкоролевства в придачу

♂ Виктор Точинов

Глава 1

1

— Отличный самобой, мессир барон, просто великолепный! Гномья работа! Опробуйте его, мессир барон, опробуйте!

Хозяин лавки — торговавшей не только оружием, но, казалось, вообще всем на свете, произнес в нос: “гнумья”, — и я подумал, что родился лавочник значительно восточнее Пролива. Впрочем, сути дела это не меняло. Самобой действительно был неплох. Хотя, конечно, и не гномьей работы.

Но и барон сюр Шарлоэ был хорош. Хотя, конечно, и происходил из “мокрого” дворянства. Истинно аристократичным образом он дернул нижней губой. Затянутая в лайку кисть руки сделала легкий отметающий жест.

— Полноте, милейший, за кого вы меня принимаете? Чтобы рыцарь взял в руки железяку, подходящую лишь для горожан, возомнивших себя воинами? Фи-и-и… Арно, взгляни, что там за гномья работа.

— Натурально гномья! — загорячился хозяин. — Посмотрите, посмотрите, — клеймо на рукояти! Оскаленная голова волка на фоне скрещенных молотов! А это, мессир барон, клан Гарцхаузов, между прочим. Куда как редко выходят на поверхность вещи с этакой меткой, уж поверьте, мессир барон, моему опыту.

Клеймо Гарцхаузов действительно украшало рукоять. Ну да любителей подделывать известные марки хватает, при нужде хоть большую королевскую печать изобразят, — не подкопаешься.

Я взял самобой, поднес к глазам, словно бы придирчиво изучал подлинность волчьей морды. Повернулся вполоборота к хозяину и почти неслышно произнес слово — короткое, состоящее из одних согласных звуков и завершающееся легким щелчком языка. Клеймо на мгновение вспыхнуло неярким светом раскаленного докрасна металла — и тут же приобрело прежнюю тускло-серую окраску.

— Натуральное, никаких подделок, — заверил торговец, от цепкого взгляда которого не укрылась-таки самая надежная проверка.

Нехорошо… Ну да ладно. В конце концов, отчего бы и не знать оруженосцу благородного барона сюр Шарлоэ гномьего слова? На костер за такое знание не посылают.

Самобой был одноручный, весьма миниатюрный — и, как часто случается, оружейнику в угоду компактности пришлось кое-чем пожертвовать. Приклада у самобоя не имелось. А рычаг взведения боевой пружины оказался слишком короток и требовал недюжинной силы — женщина или ребенок едва ли с ним бы управились. Хотя размеры и изящество формы самобоя могли навести на мысль, что оружие это скорее “дамское”.

Щелк, щелк, щелк, — реечный механизм сжимал боевую пружину, — как я и подозревал, каждое следующее нажатие на рычаг требовало все больших усилий.

Хозяин, следивший за моими манипуляциями, посоветовал:

— Не мучайтесь, пяти раз вполне достаточно, чтобы выпустить все шесть стрелок. Кованый доспех, конечно, не пробьет, но кольчугу или кожаный нагрудник — запросто.

Я совету не внял и взвел пружину до конца. Потребовалось для этого двенадцать нажатий. Закончив, перехватил неприязненный взгляд торговца. Боится, что не выдержит имеющая скрытый дефект пружина? Или?..

Лавочник протянул обойму со стрелками.

— Можете проверить силу боя. Сейчас повешу мишень.

И действительно повесил — на здоровенную деревянную колоду, изрядно расщепленную и истыканную. Я рассудил, что далее поражать своими талантами торговца не стоит, — и намеренно стрелял из рук вон плохо. Стрелки летели куда угодно, только не в центр мишени. Две из шести даже не попали в грубо намалеванный внешний круг, — воткнулись рядом. Впрочем, воткнулись именно туда, куда я и целился. Оружие оказалось идеально пристрелянным. С резкостью боя дело обстояло похуже — убойная сила падала от выстрела к выстрелу. Все-таки пружина была явно не из гномьей стали.