Королевство моих преступлений - Лина Мур

Дверь захлопывается, и я позволяю себе опуститься по двери ванной комнаты на пол, свернуться комочком и зажмуриться. Господи, нет. Игра начнётся снова. Они объявят охоту. Только за кем? Что, действительно, заставило их вернуться, и для чего освобождать место в братстве? Точнее, для кого?

Я не могу об этом думать. Не могу, и всё. Меня и без того трясёт, словно в лихорадке, я до сих пор ощущаю силу его рук, и мне плохо. Морально плохо. Новое насилие над сознанием, над разумом, надо мной. Ему удалось вызвать во мне панику из-за предстоящей угрозы. Что он хочет? Конечно, я представляю что. Ведь он был прав – я была его жертвой, но сейчас всё изменилось. Беаты нет, только я… Одна я осталась, и мне отвечать, сбежит Оливер или же найдёт для себя оправдание. Он всегда это делал, а отвечала за всё я. Я постоянно прикрывала его задницу, и если бы не я, то Оливер уже давно бы гнил где-то в земле. Я знаю, чего хочет Карстен – меня, как бы прозаично это не звучало. Это место создано, как ярмарка невест, и парни считают, что имеют право выбирать нас, как питомца в магазине, только вот я никогда на это не была согласна. Я прекрасно представляю, кто я такая и какую выгодную партию могу составить любому из них. Это для них в приоритете. Всегда в нашем мире выбирают именно по счетам в банке, а чувства… их нет, со временем вырабатывается привычка так жить, затем наступает безразличие, и появляется миллион любовников. Статус – это всё, и многие родители высылают сюда детей, как это произошло с Саммер и Сиен, да и с другими, чтобы сдать их в пользование какому-нибудь богатому идиоту.

Чёрт возьми, ему удалось меня напугать! Удалось поселить в моём теле страх, и теперь мне так гадко оттого, что я позволила ему ударить меня по ногам. Но это лишь малость в сравнении с тем, что он может.

Всадники. Когда-то их было четыре. Четыре блистательных парня, ради которых многие, точнее, практически все, готовы были пойти на любые жертвы. А почему? Потому что они богаче остальных, их счета невероятно высоки, а внешность работает, как приманка, но вот внутри них живёт лишь жестокость. Они обожают её, обычно молчат и только наблюдают, играют с людьми, доводя их до безумия и легко причиняя боль. Им она тоже нравится. Раньше Всадниками называли умных и мудрых студентов, отбирали по другим критериям, а вот эта смена стала катастрофичной для многих. Они ввели новые правила и показали, что имеют право делать всё, что им вздумается, если что-то приходится им не по душе. А не по душе им многое. Всадникам, действительно, всегда все подчиняются, потому что знают, каковы могут быть последствия отказа. Меня должно было удивить то, что он сделал сейчас, верно? Только вот я помню другое, ещё более ужасное. Я помню кровь, помню крик Беаты, и то, с каким наслаждением он вырезал с её пальца кольцо, которое сам же и подарил. Помню, хотя не должна была и ведь сделать тогда ничего не могла, только смотрела. И это лишь капля в океане из крови и боли, которую они принесли с собой. Появившись здесь и начав правление, Всадники Апокалипсиса стали грядущей бедой, и теперь под угрозой оказались и я, и Сиен, и даже Оливер. Карстен ведь намекнул, что не доволен им, значит, будет учить так, как умеет. Силой.

– Что ещё он хотел, Оливер? Что он говорил тебе? – В который раз спрашиваю я, расхаживая перед ним в спортивном зале в обеденную перемену.

– Я уже передал тебе всё, что было. Отвали от меня, ты ясно дала понять, что я тебе на хрен не сдался, так что не твои это проблемы! – Фыркая, парень облокачивается о стену, как будто он абсолютно не боится их. Боится и ещё как.

– Не мои, да? Он меня ударил, Оливер. Он ударил меня по ногам так, что я чуть не расшиблась! И это мои проблемы, потому что Карстен не доволен тобой и твоим поведением. Он подразумевал под этими словами твою отставку, идиот! – Повышая голос, останавливаюсь и замечаю, как краска слетает с лица Оливера, и он выпрямляется.

– Что? Но это невозможно. Я…я глава братства, и сместить меня могут лишь восстанием или же отчислением. Или я уйду сам, передав свои полномочия последователю! – Возмущается он.

– О, наконец-то, дошло. Если они требуют освободить место, то, значит, планируют восстание против тебя. Они поставят своего человека, который будет их радовать, а не спиваться, как ты! Этого мало, чтобы ты начал думать своей головой, а не задницей, Оливер? Ты хочешь быть побеждённым и закончить свои дни, как другие, кто им не нравился? – Бросая взгляд на вход в спортивный зал, понижаю голос, опасаясь, что там кто-то есть. Мне, вероятно, это только, кажется, но на всякий случай необходимо быть осторожнее. У Всадников везде уши. Всюду.

– Вы уже сделали то, что они просили? – Спрашиваю Оливера.

– Пока нет, мне дали неделю или чуть больше. Они не устанавливали сроков, просто потребовали освободить место. Но вступать в братство можно лишь после «Адской недели», они не могут нарушить это правило, они…

– А ну-ка напомни мне, когда я получила свою должность, Оливер? Вспомни, когда же я заняла свой пост? Я подскажу, а то мы здесь состаримся, пока твои мозги работать начнут. В середине учебного года, а точнее, после дня всех влюблённых. Так что это никак не защищает тебя. Поэтому думай, Оливер, и меняй свою политику, как и модель поведения. Больше я не собираюсь тебе помогать, и если они потопят тебя, то я буду прикрывать лишь свою задницу, а не твою, – ставлю точку в этом бессмысленном общении.

– Мира, да брось, мы же заодно были, – закатывая глаза, разворачиваюсь и иду к выходу.

– Мира, чёрт бы тебя побрал! Ты должна быть со мной! – Кричит Оливер.

– Ничего я тебе не должна и не была должна. Я сама не понимаю смысла того, что натворила, и больше не желаю быть частью прошлого. Наступило новое время, милый, и только от тебя зависит: увидишь ли ты продолжение или же нет, – бросаю через плечо и оставляю Оливера позади.

Всё, что могла, я сделала. Предупредила его, а дальше пусть сам разбирается, у меня самой по горло проблем и внутренних переживаний. Да и пустота никуда не исчезла со вчерашнего дня, наоборот, она нарастает, и даже слова Карстена больше не имеют никакой силы над моим сознанием. Мне необходимо обезопасить себя, раз он предпочитает распускать руки, не сдерживая себя. Поэтому хотя бы нож или что-то подобное я обязана приобрести. Незаконная покупка оружия мне уже знакома, так что, вероятно, я прибегну к этому вновь. Мой пистолет отобрал Грог, но ничто не останавливает меня от покупки нового. И папочка абсолютно не возмутился тому, какую сумму я вчера перечислила клинике. Значит, это его не особо заботит, а вот я должна защищать не только себя, но и девушек, которые остались со мной. Это моя задача, и я не могу их предать.

Со всеми этими мыслями я совершенно забыла о Рафаэле. Я ни разу о нём не вспомнила после вчерашней встречи с Карстеном. И, наверное, это к лучшему. Меня, может быть, отпускает, ещё немного, и я смогу жить, как прежде, не вздрагивая от каждого шороха и не отмываясь от всех прикосновений. Когда-нибудь это пройдёт, но что делать с той дырой в груди, которая лишь увеличивается, вызывая апатию и безразличие? Не знаю.