Король пиратов - Роберт Энтони Сальваторе

Он даже не поморщился. Все внимание было сосредоточено на главных противниках.

Арклем Грит энергично потер руки, готовясь прочесть заклинание.

В следующее мгновение он пропал на виду, а появился уже на другой стороне установленного портала — в самой гуще сражения. Там он свел перед собой большие пальцы рук и выбросил огромный огненный веер, сметавший как врагов, так и союзников. Затем Арклем Грит резко развел, руки, и из каждой вырвалась мощная разветвленная молния, направленная вниз. Разряды магическою огня ударили в землю с такой силой, что люди, зомби, дворфы и призраки моментально разлетелись в стороны, оставив архимага на его собственном островке затишья.

Все участники боя заметили архимага. Да и как могло быть иначе, ведь до сих пор ни защитники Главной Башни, ни чародеи, пришедшие с Дюдермонтом и Брамблеберри, не могли продемонстрировать ничего подобного.

И Дюдермонт, и лорд Брамблеберри, едва сдерживая испуганных коней, развернулись к своему главному врагу.

— Уничтожить его! — вскричал Брамблеберри.

И в тот же миг Арклем Грит продолжил свое магическое наступление.

Вокруг двух предводителей внезапно всколыхнулась и задрожала земля, затрещали корни растений, взлетели камни — и вдруг открылась огромная расщелина. Оба всадника вместе с брыкающимися лошадьми полетели вниз. Жеребец Брамблеберри с ужасающим треском костей приземлился на своего всадника, а Дюдермонт, хоть и откатился немного в сторону от лошади, попал на самое дно десятифутовой ямы, наполненной водой и грязью.

Но Арклем Грит еще не закончил. Он не обратил внимания на реакцию людей, вызванную его неожиданным нападением на Брамблеберри и особенно на любимого всеми Дюдермонта. Ужас быстро перерос в неудержимую ярость, направленную на одного архимага. Арклем Грит, сохраняя полное спокойствие среди обезумевшего мира, продолжал читать заклинание, вызывающее землетрясение, причем его волны были направлены таким образом, чтобы обрушить склоны образовавшейся впадины. Он собирался похоронить заживо и лорда из Глубоководья, и прославленного капитана.

Но все вокруг тоже это поняли и в гневе набросились на Арклема Грита; его обступили со всех сторон, швыряя камни, копья, даже мечи, лишь бы не дать закончить смертоносное заклинание.

— Какие же они глупцы, — едва слышно пробормотал Арклем Грит и, обрушив один склон глубокой расщелины, снова превратился в плоское изображение, потом в тонкую черную линию и нырнул под землю. Быстро просочившись по мелким трещинам в земле, он вернулся в свою комнату в самом центре Главной Башни.

Там он почувствовал, насколько сильно устал, ведь за долгие годы он ни разу не прибегал к столь сильным заклинаниям. За окном не умолкали яростные крики, и Арклему Гриту не надо было даже выглядывать, чтобы понять, что любые предпринятые! им шаги сулят лишь временные улучшения.

Падение лидеров не остановило толпу, а только сильнее разожгло ярость людей.

Просто их слишком много. Слишком много глупцов… пушечного мяса.

— Какие они глупые, — повторил он и вспомнил о Валиндре, оставшейся в одиночестве на южном берегу острова Сабля.

Он надеялся, что она уже мертва.

С тяжелым вздохом, отозвавшимся хрустом отвердевшей плевры в его не дышащих легких, Арклем Грит подошел к потайному шкафчику с сильнодействующими снадобьями — он сам их составлял, в основном из крови живых существ. Эти снадобья, как и сам лич, были сильнее самой смерти. Он выбрал один из флаконов и сделал большой глоток самого крепкого из напитков.

Арклем Грит вспомнил проведенные в Главной Башне годы, когда он считал это место своим домом. Он знал, что все кончено, по крайней мере на некоторое время. Но он мог и подождать.

И мог причинить еще немало бед.

Эта комната уйдет вместе с ним— он сам заколдовал ее специально для такого случая, для неожиданного насильственного перемещения, поскольку с самого первого момента основания этого жилища лич знал, что придет день, когда ему придется покинуть башню. Зато он сможет спастись сам и сберечь свою любимую комнату.

Все остальное будет потеряно.

Через небольшой люк он спустился по лесенке в потайную комнату, где хранилось одно из самых ценных его сокровищ — посох, обладающий колоссальной силой. С этим посохом молодой — еще живой — Арклем Грит участвовал в грандиозных сражениях, и его огненные шары и молнии летели дальше и чаще, чем у других магов. С этим посохом, полным могущества, полученного непосредственно от прикосновения к Пряже Мистры, он благополучно выходил из таких переделок, где его собственных сил было недостаточно.

Он прикоснулся к обожженной поверхности дерева, словно к руке старого друга.

Посох покоился на хитроумном сооружении, изобретенном самим Арклемом Гритом. Шестифутовый посох своим центром опирался на самый кончик массивной каменной пирамиды. С каждого конца на цепях свисали две большие металлические чаши, а над ними, выше посоха, на крепких стальных канатах были подвешены два сосуда, наполненные вязкой серебристой жидкостью.

Грит снова вздохнул и потянул за веревку, привязанную к крышкам ртутных резервуаров. В чаши тяжело упали первые капли.

Тяжелый жидкий металл вытекал из сосудов невероятно медленно, капли падали неторопливо, словно песчинки в часах, отсчитывающих время до конца света.

Такой посох, как этот, полный магических сил, не может сломаться без энергетического катаклизма.

Арклем Грит вернулся в свою секретную, перемещающуюся в пространстве комнату в полной уверенности, что взрыв перенесет его точно в назначенное место.

* * *

Они уже получили преимущественно на поле боя, но ни лусканцы, ни их союзники из Глубоководья не могли чувствовать себя победителями, пока их предводители Брамблеберри и Дюдермонт оставались погребенными. Они установили защитное ограждение вокруг участка взрытой земли, и многие люди бросались в грязь, копая мечами, кинжалами и просто голыми руками. Сорванный ноготь вызывал у добровольцев не более чем молчаливую гримасу боли. Один из воинов нечаянно рассек себе руку собственным кинжалом, но лишь сердито заворчал от боли и продолжал раскапывать землю, отыскивая славного капитана Дюдермонта.

А на поле боя не утихала яростная битва: чародеи осыпали повстанцев огненными шарами и молниями, посылали все новые полчища восставших скелетов и созданных магией монстров. Лусканцы не отступали ни на шаг. Они сражались за свои жизни, за свои семьи и дома. Они не имели права сдаться или отступить, и каждый мужчина, каждая женщина это знали.

Они продолжали бой, сбивая своими стрелами чародеев с балконов, и, хотя платили десятью жизнями за одну, казалось, ничто не может их остановить.

Но это сделал сломавшийся посох.

* * *

Кто-то потянул его за руку, и Дюдермонт впервые за долгое время смог вздохнуть, а в это время другая рука смахнула с его лица землю.