Ватник - Юрий Мори

бы на земле валяться, под солнцем и ветром, да эпидемии побаивались, потому и закопали.

Памятников не было – свежие же ещё могилы, осядут, – только ровные ряды крестов вдоль широкой аллеи. Иногда, если мусульманин, еврей, или родня велела как очень уж неверующему – просто пирамидки из трёх досок, чтобы было куда табличку с именем и датами прикрепить.

«Соломон Львович Липкин, 1958 – 2019»

Шестьдесят один был бы старому ювелиру, чуть-чуть не дожил до дня рождения.

А теперь и навсегда – шестьдесят.

Дмитрий стоял и плакал, не стесняясь ни слёз, ни стоявших рядом боевых товарищей. Положил цветы, которые они купили здесь же на въезде на кладбище, а потом просто стоял. Фотографии не было, надо будет потом выбрать из тех, из общих их разведвзвода. Почему-то старые, – а Дрон забрал ключи от квартиры, заезжал туда, прибрал, с соседкой договорился, что присмотрит, он и сказал, что фотоальбомов целая куча – не подходили. Только из последних надо. И памятник потом, скинуться, кто помнит и сам доживёт, поставить памятник хороший. Чтобы надолго.

– Таки да, Шлёма. Людей спасли, а тебя не успел уберечь. Не успел…

Прошептал молитву, нашу, православную, хотя иудеистей иудея, чем Соломон Львович, ещё поискать надо было. Но не знал Дмитрий еврейских молитв, так что так: как мог. Попросил Отца Небесного, который на всех, видимо один, просто люди его называют для удобства в разных краях разными именами, чтобы там, за гранью, не было для Шлёмы ни в чём стеснения.

Чтобы сразу в рай – или как он у них называется? Как сказал один умный человек в прочитанной в прошлом году книге, хотя во многом с самим писателем Дмитрий и не соглашался внутренне – не все попадают в ад. Ой, не все.

Достал из кармана свечи – Дрон специально купил, семь. Расставил их в ряд, втыкая в песок, какая ни есть – менора, пусть ему приятно будет. Там. Наклонился, неловко прижимая раненую левую руку, провёл дрожащим язычком зажигалки по фитилям – загорелись. Все семь загорелись.

Есть и те люди, кто не так важно, как именно жизнь прожил – важно, как умер.

Где, почему и за что.

А в бесконечном файле внутри заполнилась ещё одна ячейка, из многих и многих. Только почему они, некоторые, как вот сейчас, больше напоминают рваные раны? Отверстия навылет. Болезненные, так до конца и не заживающие, как бы жизнь ни сложилась дальше.

– Прощай, друг мой. Прощай.

18. Офицер

Кавинская Республика, Кавино,

август 2019 г.

Рука слушалась плохо. То есть взять чашку, газету или почесать щёку – запросто, но никак не больше. Очень повезло, что левое плечо прострелили, если в таком деле вообще можно говорить о каком-то везении. Пальцы работали так себе – при ранении повредило какой-то нерв.

Но что не в лоб пуля попала – в любом случае прекрасно. Так что можно и о везении порассуждать на досуге.

Вот и сейчас он мял резиновый мячик, опустив левую руку под стол, чтобы никого не отвлекать. Мял, думал, слушал.

Дмитрий впервые участвовал в совещании такого уровня: Венич, пока остающийся в должности заместителя народного комиссара обороны, по сути, взял на себя руководство наркоматом – Звягин возглавил Республику, пока Бунчук в госпитале. Опасности для жизни Опанаса Сергеевича нет, но и к делам он сможет вернуться далеко не быстро. Спасла бронекапсула в служебной «камри», это верно, но здоровья не прибавилось.

А жизнь не стояла на месте.

Более того, она скакала как призовой конь, подхлёстываемая очередными траншами с запада песмарийским руководителям, всё новыми танками транайского завода и всеобщей мобилизацией у нахлов. Война продолжалась.

В кабинете Венича это чувствовалось лучше, чем где-либо. Нет, здесь не стреляли, на уши не давил скрежет танковых траков, а непосредственно над собравшимися не летали снаряды, но… Эти два десятка человек понимали обстановку на линии разделения полнее, чем ополченцы в окопах.

Объёмнее и страшнее.

– Товарищи, техника и люди готовы. Но мало, очень мало и того и другого, рядовые ополченцы будут стоять насмерть, но чему это поможет? Непосредственно к Кавино с юга и юго-запада стянуты две танковые колонны нахлов. При поддержке РСЗО и пользуясь преимуществом в численности они нанесут – по нашим данным – удары с двух направлений сразу: через Виноградное планируют выйти к аэропорту «Древляны», тому, что от него осталось, естественно. А это открытая дорога на Кавино. Второй удар хитрее: уничтожение наших позиций и лобовой удар по позициям Зареченской Республики. На нас отвлечется только часть войск, но и этого будет достаточно. Зареченску мы помочь не сможем, нечем, а их собственные силы… Товарищ Вакарчук, я всё верно излагаю?

Венич обернулся к представителю братской республики. Тот сидел среди военных, внимательно слушая.

– Да верно, что там говорить… У нас позиция открытая, даже таких гор, как здесь, нет. Почти степь. Отрыты укрепрайоны, но – сами знаете, толку с них не предвидится. Попросили прямую помощь России, но ответа нет. И мало надежд, что будет. Наши братья и так нахлебались проблем с санкциями, связанными с Крымом и Донбассом, мы всё понимаем. Будем исходить из своих сил, насколько хватит.

Ватник чувствовал, что настроение собравшихся никак не победное. Сделаем, что сможем, не больше. Остановить на какое-то время вал нахлов реально, но разгромить их просто нечем. За ними – ресурсы десятка областей под властью Хорива, иностранная помощь, наёмники, советники, кого и чего там только нет.

– Отставить уныние! – бодро сказал Венич. – У нас есть план. Для этого мы сейчас и собрались в расширенном составе. Идея лежит на поверхности, но, если всё продумать… Смотрите. Начнём с первого направления удара: Виноградное – ключевой пункт их плана, если они нас оттуда выбьют, промежуточные опорные силы натиск танковой атаки не выдержат. Но при этом их стратеги мыслят прямолинейно – они атакуют, мы отступаем. Всё можно сделать немного по-другому. Мы сами сдаём Виноградное, сохранив живую силу и технику, а в это время готовим активную оборону остатков аэропорта, подтягиваем силы с флангов и наносим удар севернее, пытаемся замкнуть котёл. Если у наших донбасских братьев под Иловайском получилось нечто подобное, то чем мы хуже?

– А второе направление? – хмуро поинтересовался Вакарчук. – Которое в нашу сторону.

– Там мы поставим максимально мощный заслон, но при одном условии. Вы подтягиваете своё ополчение туда. Не ждёте врага, прорвавшегося к Зареченску, чтобы героически, но бессмысленно погибнуть, а выступаете первыми и присоединяетесь к