Радость познания - Ричард Фейнман

Диктор: Что касается самой науки и ее значения для всех нас, доктор Фейнман говорит, что не хотел бы философствовать на эту тему. Тем не менее это не мешает ему рассуждать об интересных и провокационных идеях — например, о том, что является наукой, а что — нет.

Фейнман: Я бы сказал, что научный поиск шел всегда, с начала наших дней. Это погоня за пониманием некоего предмета или неких вещей, основанных на определенном принципе. Все, что происходит в природе, — истина. И отсюда делается вывод о справедливости некоторой теории. Лысенко говорил, что, если отрезать хвосты крысам в 500 поколениях, новые поколения крыс будут рождаться без хвостов. (Не знаю наверняка, говорил он так или нет. Спросим об этом мистера Джонса.) Если попытаться сделать нечто и оно не заработает, стало быть, это неверно. В основе науки лежит принцип, который отделяет истину от лжи на основе эксперимента или человеческого опыта.

Кроме эксперимента, мы относим к науке огромное количество интеллектуальных попыток обобщения. Это не просто собрание всевозможных явлений, которые случайно оказались справедливыми в эксперименте. И это не только совокупность фактов, которые случайно оказались справедливыми, когда вы срезаете крысиные хвосты, потому что это намертво засело у вас в головах. Мы можем сделать далеко идущие обобщения. Например, если это справедливо относительно крыс и кошек, давайте утверждать, что это справедливо относительно всех млекопитающих. Затем мы перейдем к следующему выводу, что если концепция верна относительно других животных, то она справедлива и по отношению к растениям — и наконец это становится в известных пределах свойством жизни, которое мы не унаследовали как приобретенную характеристику. Но это не может быть истиной абсолютно и безоговорочно. Недавно были проведены эксперименты, показывающие, что клетки несут информацию через митохондриальный комплекс или что-то в этом роде, так что в перспективе мы сможем их модифицировать. Но так как принципы должны оставаться максимально широкими, и максимально общими, и полностью соответствовать эксперименту — вопрос остается открытым.

Понимаете, получение фактов из опыта — это звучит совсем-совсем просто. Казалось бы: нужно просто сделать что-то и посмотреть результат. Но человек — слабое существо, и на практике оказывается, что все гораздо сложнее, чем просто сделать что-то и посмотреть результат. Возьмем, к примеру, образование. Есть общепринятая методика преподавания математики. И вот один молодой учитель говорит: «У меня есть идея получше. Я сделаю вычислительную машину-игрушку и буду учить ребят на ней». Итак, он пытается сделать компьютер с группой ребят — у него их немного, — возможно, кто-то уступил ему для этой цели свой класс. Ему нравится, чем он занимается. Он воодушевлен. Он полностью понимает, что должен сделать. Ребята тоже понимают, что создают что-то новое и тоже возбуждены. Они очень стараются и достигают лучших результатов, чем другие дети. Попробуйте проверить — они действительно выучили арифметику. Это было зарегистрировано как безусловный факт. Но это нельзя считать новым научным фактом, поскольку эксперимент проводил человек, который изобрел этот метод обучения. Хотите знать почему? Этот метод должен годиться для обычных учителей (вы должны ориентироваться на среднего учителя; таких учителей в мире великое множество), чтобы любой учитель достал пособие, ознакомился с описанным методом и, применив его на практике, получил отличный результат. Иначе говоря, нам предъявляют как доказанный факт то, что не является доказанным фактом. Подобный подход процветает в социологии, даже психологии — я бы назвал это псевдонаукой. Нам предъявляют «неопровержимые» статистические данные, рассказывают об экспериментах, которые в действительности не являются контролируемыми экспериментами, поскольку их результаты не подтверждаются в контролируемых экспериментах. И нам докладывают обо всей этой чепухе. Настоящая наука должна приносить плоды, а эти люди занимаются ерундой, но считают, что заслуживают уважения. Приведу пример.

Аборигены Соломоновых островов не понимали, что такое самолеты, когда те приземлялись там во время войны и привозили разные грузы для солдат. И сейчас они поклоняются самолетам. Они построили искусственные взлетные полосы и раскладывают костры вдоль полос, имитируя огни. Бедные аборигены сидят в построенных ими деревянных будках в деревянных наушниках с бамбуковыми палочками вместо антенн, крутят головой туда-сюда, у них есть даже деревянное подобие радара и все виды приспособлений, «привлекающих» самолеты, которые привезут им хорошие товары. Они имитируют действие. То же делает и тот молодой учитель.

Его «эксперимент» то же самое, что самолеты у аборигенов. А где настоящая наука? Например, методика преподавания — это вовсе не наука. Это огромная работа. Конечно, нужно изрядно потрудиться, чтобы сделать деревянный самолет. Но подобная имитация ничего не дает. Возьмите пенологию (науку о предотвращении преступлений), тюремную реформу — надо понять, почему люди совершают преступления. Взгляните на мир мы «понимаем» его все глубже и глубже с нашими современными методами исследования. Мы лучше разбираемся в образовании, в преступности, рамки наших знаний расширяются, но молодые люди по-прежнему совершают преступления, тюрьмы переполнены, и мы не понимаем, отчего это происходит. Потому что нет научного подхода. Есть имитация, которую взяли на вооружение в области образования и в борьбе с преступностью. Я не знаю, будут ли работать научные методы в этих областях, если даже знать, как их там создать. Отсутствие научных методов — основная их уязвимость. Могут существовать некоторые другие методы. Например, неплохая идея — прислушаться к многолетнему опыту людей прошлого. Если же вы решили последовать за кем-то из новаторов, наверное, можно прошлым пренебречь. Только присмотритесь внимательнее к тем новаторам, которые игнорируют мудрость прошлых поколений. Люди из прошлого обладают не меньшими правами на правоту и в равной степени — на ненаучные, заключения, чем вы в нашем современном мире. Ну как? Неплохой из меня философ?

Диктор: В данном выпуске передачи «Будущее науки» — в серии записанных интервью с нобелевскими лауреатами — вы слушали интервью с доктором Ричардом Фейнманом из Калифорнийского технологического института. Серия подготовлена при содействии Американской ассоциации по перспективному развитию науки.

В своеобразном мысленном эксперименте Фейнман высказывает разные тонки зрения на воображаемом совете экспертов, который представляет точку зрения ученых и верующих. Он обсуждает точки соприкосновения и разногласия между наукой и религией, предугадав на два десятилетия вперед активные споры между этими двумя фундаментально различными способами познания истины. В частности, он задается вопросом, могут ли атеисты иметь мораль, основанную на научных воззрениях, а верующие — основанную на их вере в Бога. Эта философская тема необычна для прагматичного Фейнмана.

В нашу эпоху специализации люди, основательно знающие одну область, часто оказываются некомпетентными при обсуждении другой. Поэтому труднопреодолимые проблемы взаимоотношений между разными сторонами человеческой деятельности обсуждаются публично все меньше и меньше. Когда мы заглядываем в прошлое и видим жаркие дебаты по самым разным вопросам, мы завидуем тем временам, нас вдохновляет их аргументация. Старые как мир проблемы — взаимоотношения науки и религии — все еще волнуют нас, и я полагаю, в настоящем они остаются такой же дилеммой, как и в прошлом. Но они не так часто обсуждаются публично из-за ограниченности нашей специализации.