Грехи отцов 2. Война - Тимофей Грехов

Гриндевальд прищурился, словно сканируя меня. Мне было жутко смотреть на него. Хищный оскал, появился на его лице. Глаза потемнели, не оставив ничего от белого глазного яблока. Я потянулся к палочке, и мне показалось, что я успел только моргнуть, как Гриндевальд пришёл в норму.

- Ты сам то поверишь, если я скажу, что нет?! – не смотря на меня произнёс он.

Такие метаморфозы в поведении Гриндевальда были не часто. Это была одна из пугающих сторон в обучении у него. С другой стороны, чего я вообще ожидал, соглашаясь обучаться у Темного лорда?!

Помимо боевой магии Гриндевальд учил меня политологии, каждый раз останавливаясь на разборе форм правления. По сути он, как и я, был монархист, и мы сходились с ним во многих аспектах. Как бы красиво не звучала республика, но если брать любую правящую верхушку, то можно увидеть, что со временем власть переходит в одни и те же семьи. Как бы не печально это звучало, но свобода - относительна. И с монархией тоже всё было не так просто: если наследник был плохим администратором, то в стране начинался бардак и коррупция. Поэтому, существующие формы правления нужно было доработать. Диктатуру, тиранию и другие формы правления мы не рассматривали, также, как и ограниченную монархию. Руководитель страны должен быть один, но как его должны назначать, в этом мы не могли прийти к общему мнению.

Но большего всего Гриндевальд меня учил планированию и ведению боевых действий. Во время занятий он рассказывал про войны и битвы, в которых он участвовал. А когда я просил его больше времени уделять практическим занятиям, повторял, что побеждают в войне не солдаты, а генералы. Я хотел поправить его сказав, что поговорка звучит по-другому, но он не дал мне договорить.

Он сказал, что это у маглов в войне побеждают сержанты, а ты сопоставь, как боевую единицу, маггловский отряд и мага середнячка! Волшебники сами по себе самостоятельные боевые единицы, способные выполнять поставленную задачу. Уровень силы абсолютно разный, поэтому и получается, что в войнах, в которых участвуют маги, всё зависит от военноначальника, который отдаёт приказы.

Я не стал с ним спорить. Опыта у Гриндевальда было больше моего и мне оставалось только слушать и запоминать.

Со временем у меня, Снейпа и Малфоя получилось наполнять свои тела энергией, и это сказалось на нашей физической форме. Мы раздались в ширину, а Снейп к тому же стал выглядеть немного моложе. Ему уже было под семьдесят лет, и тренировки с чарами гравитации давались ему с большим трудом.

Гриндевальд, видя, что мы начинаем легче переносить тренировки, увеличивал нагрузку. Так же у нас в расписании появились сражения с отрядами магов, которые, помимо палочек, использовали автоматическое оружие. Правда на нас были амулеты, которые сигнализировали, что энергия в магическом щите приближается к минимуму и нам стоит прекратить тренировку, но это нас мало успокаивало. Когда отряд в пятнадцать магов рассредоточивается вокруг и стреляет в тебя магией и пулями, которые способны пробить щиты, приятного мало. В таких сражениях мы учились тому, что как бы маг не был силен, но один в поле не воин.

С появлением рунных пуль, стреляющих из автоматов, шансы на победу мага со средним магическим потенциалом увеличились, а если против сильного мага будет сражаться целый отряд…

Тем не менее, Гриндевальд не давал нам огнестрельного оружия, говоря, что наша сила именно в магии. А все эти автоматы он называл костылями. Я не понимал почему мы не учимся использовать новый вид оружия.

- Рональд, - Гриндевальд обернулся ко мне и встал напротив, показывая в сторону отряда с автоматами, - скажи, сколько пуль нужно, чтобы твой магический щит просел? – спросил он.

- Я не считал, но по времени у отряда выходит три четыре минуты.

- А теперь скажи мне, зачем тебе брать в руки автомат, который занимает две твоих руки. Палочку ты во рту держать будешь? – посмеялся он с хитринкой в глазах. – Представь, ты идешь в наступление и маглы открывают по тебе огонь. Но ты ведь не один пришёл на поле боя, сколько по-твоему в тебя одновременно человек будут стрелять?

Я задумался, мне стала понятна его мысль, но тогда зачем по нам стреляют из автоматов, и почему маглы используют это оружие в сражении против нас. О чём я не преминул спросить у Гриндевальда.

- А что, магглам стоять и смотреть на тебя пока ты их убиваешь?! - задал он вопрос, на который не нужно было отвечать. - Маглы, прежде чем идти в бой, проводят массированную бомбардировку. Самолеты летают на скорости, при которой мы не можем рассмотреть даже его силуэт. Бомбы не пули, от них на открытом пространстве не погуляешь! На оборону уходит большое количество энергии, и когда наша сила практически на исходе они идут в бой.

- А что нам мешает отступить и нанести по ним удар накопив силы? – спросил я.

- Они научились ставить большие антиаппарационные щиты, через которые мы не можем пробиться пока не уничтожим устройство. Когда я посчитаю, что твоя подготовка будет соответствовать уровню для участия в сражениях, я не хочу, чтобы ты терялся во время обстрела из автоматов.

- Теперь я понимаю о чём Вы, это как раньше над бойцами в окопах проезжал танк. Так сказать, прививка от страха. - Геллерт согласно кивнул, а я задал следующий вопрос: - Но если Вы говорите, что маглы идут в наступление после того как магические силы волшебников на исходе, то именно тогда логичнее всего будет отстреливаться с помощью огнестрельного оружия.

- Ты почти прав. Но тебя, меня и ещё нескольких магов находящихся здесь, нельзя приравнивать к остальным. Если наши силы закончатся, то поражение будет неизбежно. А вот представим, что ты сохранил свои магические силы, то, подумай только, сколько противников ты сможешь уничтожить, – и, видя понимание на моём лице, Гриндевальд продолжил, - то-то и оно. Тактика ведения боевых действий изменилась, и сильные фигуры на шахматную доску выходят в конце. Именно так мы выживали всё это время.

- А если маглы будут бомбардировать пока не закончатся силы всех магов на базе? – спросил я.

- Тогда мы все умрем, - спокойно ответил Гриндевальд. После чего он развернулся и пошёл в сторону своего замка.

После того разговора Гриндевальд