Граф - Роман Валерьевич Злотников

и орлиным взором ловя всё, что творил неуёмный хозяин всех местных заводов, впавший в какой-то работный транс. Так что когда то, что бывший майор делал эти почти двое суток, наконец-то обрело законченные очертания, только восторженно выдохнул:

— Вот опять чудо какое сотворили, Вась Сиясь…

— Не совсем чудо,- хмыкнул Даниил.- Просто новую игрушку.

— Для жены?

— В первую очередь,- он подмигнул Маркелу.- Повторить без меня сможешь?

Тот несколько мгновений раздумывал, после чего уверенно кивнул.

— Тогда запускай сборку.

— Скольки штук?- деловито поинтересовался мастер.

— А сколько сможете. После первой же поездки по Питеру — толпы набегут. Ну кто заплатить сможет… Так что по минимуму штук десять надо. А так вообще — сотни, не меньше.

Маркел ещё немного подумал, после чего решительно кивнул.

— Сделаем.

— Вот и хорошо. Ну а по итогам…

— Я помню,- прервал его Маркел, расплывшись в улыбке,- за богом — молитва, за царём — служба, а за вами — работа никогда не пропадут. Это все знают…

Когда Данька, пропахший углём и окалиной, ввалился в свой петербургский дом, Ева Аврора встретила его на лестнице, одетая в широкое и уже большое для неё после разрешения от бремени домашнее платье. Окинув его тревожным взглядом, она медленно подошла к нему и обняла, приникнув к груди.

— У тебя всё нормально?

— У меня для тебя подарок,- улыбнулся бывший майор, в свою очередь обнимая жену.- Пока тебе им пользоваться рано, да и для того, чтобы пользоваться, надо будет поучиться, но я уверен — он тебе понравится.

— Вот как, и что же это?

— Это называется велосипед…

[1] В реальной истории переселение «немирных черкесов» продолжавших, не смотря на все усилия властей вовсю заниматься набегами, грабежами и работорговлей, началось на двадцать лет позже — в начале 1860-х годов, но здесь Николай дожал Кавказ намного раньше.

[2] В 1830 году в Кронштадте разгрузилось 759 судов с товарами, а Петербурге — только 323.

[3] Парные понтоны, применяемые для уменьшения осадки судна.

[4] Например, первый русский стопушечный линкор «Петр Первый и Второй» имел водоизмещение около 2 000 т, британский стопушечный «Royal Sovereign» — 1883 т, а флагманский корабль лорда Нельсона, стопушечный «Victory» — те самые 3500 т.

[5] Даниила за давностью лет память слегка подводит — корабль будет построен в следующем десятилетии. Начат постройкой в 1854, а спущен на воду в 1858 году.

Глава 2

Интерлюдия

— А сейчас я говорю вам, Ваше сиятельство — пойдите вон! Таким как вы не место в нашем обществе!

Граф Куровский, владелец самого большого поместья губернии, вскочил на ноги и замер, пылая лицом. Его, самого богатого помещика окрестных земель перед которым ранее лебезили не только большинство губернских чиновников, но и почти все местные дворяне (за исключением трёх-четырёх не менее богатых, но и с ними у него были вполне дружеские отношения) вот так — нагло и беззастенчиво изгоняли с заседания отделения «Общественного комитета содействия конституционной реформе», созданного в их губернии.

Граф грузно двигался по коридору, глухо матеря всех на чём свет стоит. Вообще всех — этих бестолочей из комитета, губернатора, крестьян, дворян, жену с дочерями, сына-бездельника, и, даже, самого государя… Ну как вообще ему пришла в голову мысль учредить подобный комитет? Разве суверен и его воля не есть главный источник власти? Какая, на хрен, к чёрту конституция⁈ Испокон веков существует неизменный порядок вещей — царь, аристократия, дворяне правят как суверены, как единые воля, закон и суд, каждый на своём уровне. А ныне все как с ума сошли…

Нет, если быть до конца откровенным, то поначалу он был воодушевлён опубликованным царским указом. Потому что посчитал, как и, впрочем, весьма многие, что государь, по примеру иных цивилизованных стран, решил поделиться властью с наиболее талантливыми, образованными и верными своими подданными. По примеру, но не слепо копируя! И не допустив тех ошибок, которые они уже успели допустить, и которые были абсолютно ясны тем самым талантливым и образованным. Ну это ж идиотизм давать равные права всем, проходящим по имущественному цензу. Ну что могут понимать в государственном управлении bourjeois? Как обсчитать? Как впарить гнилое сукно взамен хорошего? Или богатые крестьяне, сумевшие выкупиться из крепости — государю действительно важно знать рожь сажать в соседнем сухом логу или брюкву? Нет, любому разумному человеку понятно, что только родовая аристократия способна помочь государю в управлении страной! И главной задачей любого честного и разумного человека является всемерное продвижение именно этой и иных подобных инициатив. Всё остальное — от лукавого… Именно с такими мыслями граф и пришёл в этот «Комитет». И, поначалу, ему, даже, казалось, что есть все шансы на то, что новая, избавленная от ошибок иных народов российская Конституция, станет предметом их, с единомышленниками, общей гордости и основой процветания империи… Увы, дальнейшее показало, что он чудовищно ошибался.

Первым звоночком стало то, что спустя три месяца вышло разъяснение, запрещающие и вносить, и рассматривать предложения тех дворян, которые имели непогашенные долги в Дворянском банке. Мол, эти люди в первую голову будут заботиться не о благе отечества, а о собственных интересах, которые заключаются в том, чтобы выжать из казны денег на погашение своих собственных долгов. А России не нужна Конституция, заточенная под безудержных должников. Ибо при таком Основном законе страна быстро закончится, будучи растащена по карманам… Это разъяснение произвело эффект разорвавшейся бомбы. Потому что редко кто из дворян не имел непогашенных кредитов перед Дворянским банком. Более того, поместья очень и очень многих были заложены-перезаложены не по одному разу! Причём, по большей части, это были весьма разумные и уважаемые люди, чьи беды возникли от того, что они просто пытались соответствовать дворянскому статусу. Ну не может же природный русский аристократ уподобляться какой-нибудь польской швали, у которой из всего дворянского статуса одна прадедовская сабля-корабела, а в повседневной жизни он ходит в армяке и пашет землю как обычный крестьянин? Тем более, что государь очень явственно продемонстрировал своё неудовольствие от Польши и всего что с ней так или иначе связанно… Так что — да, многим приходилось брать кредиты, чтобы давать пиры и балы, держать выезды, устраивать охоты. А как иначе-то?

Но не успело возмущение дойти до высшей точки, как вышло следующее разъяснение, которое, вроде как, открыло способ частично облегчить бремя долга. Этот способ заключался в вполне себе обычной продаже крестьян… то есть