Темная флейта вожатого - Владимир Волков

class="p1">– Без тебя большевики обойдутся, – пробормотал Стаев и перевернулся на другой бок.

Действительно… Пусть Петров и его архаровцы стараются. Они для того сюда и приехали. Да и полномочий у них побольше. Одна проблема: они все сделают неправильно, потому что радеют не за правду, а ищут собственной выгоды. Как и тот, кто ими командует. Для них нахождение детей – дело десятое. Помнишь, как этот липовый дознаватель все про флейту спрашивал? Как будто это самое важное на свете.

Темнота в комнате сгустилась до консистенции сиропа. Стаев медленно поднялся с дивана. Не было видно ни зги. Со всех сторон его окружал непроглядный мрак. И из этого мрака снова заиграла та самая непонятная музыка, которую он слышал в лесу за оградой «Белочки».

Ну так что же? Ты взял портфель, стало быть, согласился искать пропавший отряд. Искать человека без родителей – сообщника Шайгина. Только он сможет пролить свет на все. Правда, теперь придется действовать без официальной поддержки и столкнуться с противостоянием Петрова и его команды. Наверняка за ним следят. И при необходимости уберут без колебаний. Но даже в случае успеха на награду рассчитывать не приходится. Да и доживет ли он до этого успеха? Может быть, вскоре тоже будет лежать и смотреть в небо широко открытыми глазами, как Майя.

Вспомнилась горящая больница и возникший прямо из огня старик с флейтой в руках. Тогда он производил зловещее впечатление, но теперь, когда Стаев восстанавливал события в памяти, сцена показалась абсурдной, нереальной. Был ли этот старик на самом деле? Не привиделся ли? И не потому ли Стаев колеблется, что боится этого… существа?

Стаев содрогнулся, стоя в темноте. Так ради чего ему стараться? Тратить свое время и силы, вступать в конфронтацию, рисковать жизнью и здоровьем. Может быть, даже подвергать ненужному риску свою семью. Никогда за более чем двадцать лет службы перед ним не стояло такой дилеммы.

Но если отказаться… Стаев даже поморщился. Сдаться? Капитулировать? Просто так, из-за какой-то призрачной угрозы? Что, если этот человек без родителей придет опять совершить нечто такое? Если и продолжать, то лишь для выполнения своего долга, как бы это ни пафосно звучало. Пусть выступать против самой квинтэссенции всемирного Зла (а именно ею, по представлению Стаева, и был этот старик), да еще и в одиночку, было бы безрассудно и самонадеянно, он все же должен это сделать. Ведь это еще и схватка с самим собой, со своей темной половиной. Реабилитация в собственных глазах. А ради этого можно пожертвовать чем угодно.

Но как же найти «человека без родителей» – сообщника вожатого? Только он может рассказать правду.

– Прежде всего – Шайгин, – пробормотал Стаев. – Съезжу-ка я к нему домой.

2

В районе еще довоенной застройки, плотно заставленном низкими, в два-три этажа, желтыми шлакоблочными домами в стиле сталинский ампир, почти все осталось как полвека назад: дворы с ржавыми воротами, балюстрадами и лепными вазами на стойках, магазины с вывесками («Гастроном № 28», «Дом быта»), зеленый киоск «Овощи-фрукты», заросший травой и кустами, но хорошо сохранившийся стеклянный павильон «Соки-Воды»… Выжили даже железные таблички на стенах домов, напоминающие «При пожаре звонить 01!», и ржавый стенд перед ПТУ с лозунгом «Из класса учебного – в класс рабочий!». Несколько раз на обочине вырастали красочные рекламные щиты «Кукурузки», а на одном оживленном перекрестке у рынка возник фирменный ларек компании «Тариан».

– Тинь-тинь-тинь! – пробормотал капитан и тут же чертыхнулся. – Вот привязалась!

Он обошел школу № 123, свернул в переулок и тут же обнаружил нужный дом. Перед тем как нырнуть в дышавший сыростью проем, он остановился. Справа от входа сверкала намалеванная черной краской надпись:

«ДОМ КРЫСОЛОВА»

Стаев покачал головой. Еще поднимаясь по выбитым и вышарканным посредине ступеням на последний, 4-й этаж, он уловил запах недавнего пожара, а на верхней площадке от гари и вовсе защипало нос, хотя тут только что сделали ремонт со штукатуркой, побелкой, покраской. Он огляделся, ожидая увидеть мальчика в полосатой футболке, но лестница была пуста.

Обитая новым дерматином дверь с ромбовидными перехлестами проволоки не имела номера. Не обнаружив и звонка, капитан стукнул три раза в глухую поролоновую подушку, подождал. Дверь с треском и шуршанием распахнулась так неожиданно быстро, что Стаев отступил на шаг. На пороге возникла высокая женщина в очках-«консервах», резиновых сапогах и длинном брезентовом сталеварском фартуке. В руках она держала небольшой огнетушитель, направляя его раструб прямо на Стаева.

– Вы кто? Вам кого? – выпалила женщина.

– Я… – пробормотал Стаев в нерешительности, – я следователь. Из прокуратуры.

– А-а-а-а, – протянула женщина и поставила огнетушитель на пол. Грозный вид уступил место усталости. – Ничем помочь не могу. До свиданья.

Дверь с шуршанием закрылась. Стаев занес кулак, чтобы постучать снова, но опустил руку. Нет так нет… Он спустился на один пролет, остановился, потирая подбородок. В уголке окна колыхались клочья старой паутины. За мутным окном играли дети. Из-за дома напротив наползало большое белое облако. Оно будто зацепилось за верхушку тополя и никак не хотело плыть дальше.

– Пергаменты не утоляют жажды, – продекламировал Стаев вполголоса. – Ключ мудрости не на страницах книг.

Сверху зашуршало. Стаев поднял голову. Женщина выглядывала из-за приоткрытой двери. Затем дверь распахнулась настежь, и хозяйка махнула рукой. Капитан поднялся по лестнице. Когда он переступил порог, снова дохнуло гарью, но стоило пройти вглубь коридора, как на него обрушился сонм разнообразных запахов. Домашние, уютные, они появлялись один за другим, вызывая самые разные образы: борщ со сметаной и зеленью, пироги с капустой, вишневое и малиновое варенье, старый гуталин, заскорузлая дедовская кожанка, резиновые сапоги, нафталиновые шарики и много еще чего простого, забытого, но такого родного.

– Меня зовут Анастасия Юльевна Шайгина, – сказала женщина в фартуке. – Прошу вас, проходите.

Где-то в недрах квартиры сам собой включился радиоприемник и, то затихая, то вновь просыпаясь, начал выдавать обрывками старый эстрадный шлягер про ягоду-малину. Сняв сталеварский фартук, Анастасия Юльевна поправила высокую аристократическую прическу и пристальным взглядом принялась методично изучать Стаева с головы до ног, как будто выбирала кавалера для танцев.

– Итак, вам нравится Гёте? – спросила она строгим тоном экзаменатора. – Вы цитировали «Фауста».

– Вообще-то Гёте вовсе не читал, – признался Стаев. – Не открывал даже. Я в принципе мало читаю.

Шайгина даже отшатнулась и сделала такое движение, будто собиралась выгнать неожиданного гостя, но в последний момент передумала. Губы ее сжались, глаза прищурились, а в позе появилась натянутость. Хозяйка изучала капитана еще с полминуты, принимая какое-то важное решение.

– Вы, насколько я понимаю, расследуете дело о пропавших детях?

– Расследовал. Меня отстранили.

– Тогда