Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты» (1922-1929) - Михаил Алексеев

15 апреля 1927 г. на VII расширенном заседании Постоянного комитета ЦИК (уханьского) Гоминьдана было принято решение об исключении Чан Кайши из партии, снятии со всех постов и «наказании по закону». Однако это решение не возымело никакого действия на Чан Кайши. 18 апреля 1927 г. состоялось учреждение нового национального правительства со столицей в Нанкине во главе с Ху Ханьмином. Уханьское правительство было объявлено незаконным. Чан Кайши провозгласил верность заветам Сунь Ятсена и целям национальной революции и призвал к чистке Гоминьдана от коммунистов. Одновременно он говорил о необходимости сотрудничества с Советским Союзом. Значит, как и 20 марта 1926 г., Чан Кайши, как фигура во многом компромиссная, опять был готов пересмотреть сложившееся положение и в чем-то снова «отработать» назад. Но его уже никто не хотел рассматривать как серьезного партнера и потенциального союзника в будущем.

27 мая сотрудник IV управления П. Ю. Боровой, находившийся под прикрытием должности вице-консула генконсульства СССР в Шанхае, доложил письмом Я. К. Берзину: «Победила точка зрения Б[ородина]… В большинстве военные товарищи были и остаются против разрыва с Чан Кайши, ибо с чем мы остались после этого?» На разрыв идти вообще не следовало, отмечал Боровой, опираясь на точку зрения большинства военных советников, включая В. К. Блюхера. А надо было бы продолжать маневрировать, писал он, «…еще некоторый период, измеряющийся неделями, может быть, парой месяцев до занятия Пекина». Но эти рассуждения уже ничего не могли изменить.

Теперь милитаристским группировкам Северо-Восточного и Северного Китая противостояли два враждующих между собой центра расколовшегося национально-революционного лагеря: нанкинский, власть которого распространялась на провинции Цзянсу, Чжэцзян, Фуцзянь и Аньхой, и уханьский, территория которого включала в основном провинции Хубэй и Хунань и в меньшей степени провинцию Цзянси. Уханьское правительство до середины июня признавали и поддерживали группировки Фэн Юйсяна и Янь Сишаня в Северном Китае. Все расчеты Москвы на проведение своей политики в Китае были связаны с действиями Уханя и Фэн Юйсяна, а также с КПК, продолжавшей сотрудничество с уханьским Гоминьданом.

Существование двоевластия усиливало тенденцию к размежеванию с Коминтерном и китайскими коммунистами в уханьском Гоминьдане.

Объективно сохранение сотрудничества с коммунистами продлевало уханьскому Гоминьдану возможность получения поддержки с советской стороны. Но дни сотрудничества Коминтерна с Гоминьданом были сочтены. В политике Коминтерна по-прежнему сохранялась установка на поддержку левых и борьбу с правыми, на «демократизацию» политической системы на местах силами общественных движений на данном революционном этапе и т. д.

Второй же такой фигуры, как Чан Кайши, которая могла бы попытаться внести коррективы в советский курс или временно согласиться с ним, пойти на компромисс и заставить принять его во имя продолжения сотрудничества с Советским Союзом, в уханьском Гоминьдане и правительстве не было.

Ван Цзинвэй, на которого в Советском Союзе возлагали большие надежды, на эту роль не подходил. В Ухане он стал председателем национального правительства. Однако, несмотря на всю свою популярность и тот факт, что на протяжении многих лет он занимал первые посты в государстве и партии, Ван Цзинвэй никогда не был истинным лидером и последовательным борцом. Скорее он был инертной личностью, пасовавшей при первых же трудностях, и использовался заинтересованными лицами в качестве прикрытия в своих комбинациях.

В апреле с предложением о поиске соглашения с Чан Кай-ши выступил генеральный консул в Шанхае Ф. В. Линде.

27 апреля Политбюро ЦК ВКП(б) отреагировало на рекомендацию генконсула и сообщило о своем решении по поводу советников в ставке Чан Кайши и верных ему частях: «…2) Ваше предложение о соглашении между Ханькоу и Чан Кайши считаем политически вредным. 3) Советники считаются прикомандированными к национальному правительству в Ханькоу, куда они и должны направиться за указаниями. Ваше вмешательство считаем ненужным». Тем самым фактически прерывались связи Коминтерна и Москвы с той частью Гоминьдана, которая примкнула к нанкинскому правительству. Одновременно отвергалась в принципе возможность урегулирования отношений с Чан Кайши. Остается напомнить, что Ханькоу, равно как Ханьян и Учан, составляли трехградье Уханя, поэтому в равной степени использовались словосочетания «национальное правительство в Ухани» и «национальное правительство в Ханькоу».

Чан Кайши, утвердившись на Нижней Янцзы, зажал Ухань в кольце блокады. Туда не пропускались даже уголь и медикаменты. Было прервано и большинство торговых связей с другими районами. Непосильным бременем для Уханя стало огромное количество войск на подконтрольной ему территории. Ухань мучительно искал выход из положения. И таким выходом представлялось продолжение Северного похода, одной из целей которого считалось вырваться за пределы Хубэя. В конце апреля 1927 г. войска уханьской группировки начали поход на Север Китая через провинцию Хэнань, рассчитывая тем самым убить двух зайцев: разбить Чжан Цзолиня и вывести в Хэнань Фэн Юйсяна.

Одновременно на Север Китая двинулась и нанкинская группировка. Цель ее операции состояла в том, чтобы овладеть провинцией Шаньдун.

В мае 1927 г. в Ухане была созвана Тихоокеанская конференция профсоюзов. На ней было отмечено, что национальная революция в Китае является ближайшей ступенью к мировой революции и тесно связана с интересами пролетариата всего мира, что китайский пролетариат должен выполнить свой долг для успеха китайской и мировой революции.

Левые гоминьдановцы и до 12 апреля не возражали против опоры на массовое рабоче-крестьянское движение, чтобы не быть игрушкой в руках гоминьдановского генералитета. В этом, вероятно, прежде всего и заключалось политическое различие между гоминьдановскими течениями, которые персонифицировались Ван Цзинвэем и Чан Кайши. Однако реальная политическая ситуация в Ухане поставила их перед трудным выбором. С одной стороны, рабочее движение оказалось бессильным перед выступлениями правых в Шанхае, Кантоне и других городах, а крестьянское движение, кроме Хунани и Хубэя, – разгромленным гоминьдановскими войсками. Расчеты на развертывание аграрной революции – взрыв спонтанной борьбы крестьян за землю – и создание на этой основе собственных вооруженных сил отчетливо отразили стремление перенести на Китай опыт российских революций, опыт большевиков периода Гражданской войны. Руководители и идеологи Коминтерна не сознавали, что особенности социальной структуры, землевладения и землепользования в китайской деревне делают здесь невозможной аграрную революцию по российскому образцу.

Тем временем рост рабочего и крестьянского движения, инициированный коммунистами на территории, которую контролировало уханьское правительство, сопровождался различного рода эксцессами – самочинными действиями рабочих пикетов и профсоюзов, захватами земли и имущества, в том числе собственности солдат и офицеров уханьской армии, самосудами над представителями деревенских верхов. Все это лишало уханьский Гоминьдан поддержки большинства генералитета НРА (и не только генералитета, но и части офицеров и солдат), делая тем самым Ван Цзинвэя и его сторонников бессильными перед угрозой со стороны Чан Кайши.