Теряя Лею - Тиффани Кинг

Только через месяц я пришла в себя достаточно, чтобы увидеться с мамой и Джейкобом. Доктор Маршалл подталкивала меня в этом направлении, проповедуя, что мне надо снова научиться им «доверять». Это было ключевым словом. Доверять не только своим родным, но и себе самой. Поверить, что я сумею справиться с жизнью за пределами больницы.

– Я так рада, что сегодня день посещений, – сказала моя новая соседка по палате Триша, подпрыгивая на краю кровати.

Я подняла глаза от книги, которую читала, и взглянула на нее. Ее привезли в мою палату пять дней назад, тогда она была сонной и практически ни на что не реагировала. Ее запястья были плотно забинтованы, а глаза пусты. Через два дня на лекарствах она превратилась в совершенно другого человека. Она была так невероятно болтлива и весела, что казалось странным ее нахождение здесь. Поначалу я сомневалась, реальна ли она вообще, не подкинуло ли мое подсознание мне снова какую-то отвлекалку. К счастью, доктор Маршалл подтвердила ее существование. Во время наших бесчисленных сеансов в Бруквиле мы с доктором Маршалл обсуждали мое общение со Стрелком в больнице. Это по ее приказу никто, включая маму и Джейкоба, не вмешивался. В то время ей казалось, что осознание правды стало бы слишком травматичным. Схема лечения, назначенная теперь, после срыва в школе, лучше справлялась с моим стрессом.

Болтушка Триша была и вправду настоящей и явно явилась сюда мучить меня. Я бы сказала, что она сводила меня с ума, но этот корабль уже отчалил.

Я отложила книгу и села на кровати.

– Я тоже рада, – произнесла я, зная, что она не отстанет, если ей не поддакивать.

Я старалась не смотреть на ее запястья, по-прежнему плотно забинтованные. Она созналась мне, что порезала вены, потому что голоса у нее в голове не желали замолкать. Она сделала это, чтобы заткнуть их, но ее младшая сестра обнаружила ее до того, как вся кровь успела покинуть тело.

Глядя на нее теперь, трудно было поверить, что неделю назад она пыталась покончить с собой.

– Хочешь спуститься со мной и подождать в комнате отдыха? – спросила она, вскакивая на ноги. Чертова кенгуру. – Так мы будем первыми, когда впустят посетителей. – Триша не в первый раз лежала в Бруквильской психиатрической клинике, или «Брык-виле», как ее нравилось называть некоторым обитателям.

Я колебалась с ответом, вытирая внезапно взмокшие ладони о пижамные штаны.

– Наверное, – ответила я, поднимаясь на ноги.

Я ждала встречи с Джейкобом и мамой. Я знала, что готова, но это не означало, что мне не было страшно. Что они скажут? Что я скажу? Теперь я была совершенно другим человеком. Я знала, что больна, но по-прежнему не понимала внутреннего механизма болезни. Доктор Маршалл считала, что мы можем никогда его не понять, но принятие – первый шаг. Разговоры о моем прошлом были вторым шагом, а оттуда мы двигались вперед. Примут ли родные меня такой? Не узнаю, пока не увижу их.

– Вау, жду не дождусь повидать семью. Бейли сказала, мама вчера вечером испекла мое любимое печенье. Вот погоди, попробуешь. Оно буквально тает во рту. – Триша взяла меня под руку, и мы вышли из палаты.

Мне очень хотелось вырваться. Все, кому я могла доверять после побега от Джуди, покинули меня. Логически я понимала, что Триша совсем другая. Она не была подругой, созданной моим мозгом. Она была настоящей, отчего мне еще больше хотелось вырваться.

Пока мы шли по коридору, прочие пациенты окликали Тришу. Меня же не окликал никто. Триша появилась пять дней назад и, похоже, уже перезнакомилась со всей клиникой. Я пролежала здесь месяц и разговаривала только с доктором Маршалл да иногда на групповой терапии, когда меня вынуждали отвечать на вопрос.

Однако эта девчонка не затыкалась никогда. Она была как Стрелок и Хизер разом, упакованные в крохотную сороку после литра кофе. Я бы не удивилась, если б у нее отросли перья.

Триша подтащила меня к одному из столов, где стояла шахматная доска и валялись разбросанные шашки. Я села, погруженная в свои мысли, и рассеянно повертела в пальцах одну из фигурок. Доска вызвала воспоминания, которых даже не существовало. Я думала, что это Стрелок научил меня играть в шашки, но это был очередной трюк моего мозга. Доктор Маршалл объясняла это тем, что, скорее всего, я научилась игре за много лет до того. Джуди наказывала меня, чтобы подавить память о любых событиях моей жизни до ее вмешательства, пока в итоге все мои воспоминания не оказались похоронены глубоко внутри. Стрелок же имел ко всем этим воспоминаниям свободный доступ.

– Хочешь сыграть? – спросила Триша, закидывая ноги на свободный стул рядом со мной.

Красная шашка выскользнула у меня из пальцев и покатилась к краю стола.

– Не сейчас, – ответила я, поймав фигурку, пока та не свалилась на пол.

Триша пожала плечами, отпрыгнула от стола и присоединилась к паре других пациентов, увлеченных карточной игрой. Она вклинилась в их беседу так, словно участвовала в ней с самого начала. Я завидовала ее легкости, ее природной общительности. Если бы не крахмально-белые повязки на запястьях, я бы сказала, что ей здесь не место. Она не походила на мальчика, сидевшего в углу и оравшего на пятнышко на стене, или на девушку через три палаты от нашей, вопившую ночи напролет. Как ни печально, у обоих имелись симптомы, похожие на мои. Я делала и то и другое.

С приближением часов посещения в комнате отдыха становилось все оживленнее. Триша вернулась к моему столику, болтая о сплетнях, подцепленных во время ее краткого общения с другой группой. Я слушала вполуха, не поднимая глаз от пола. Мне было глубоко наплевать, что одну медсестру уволили за слишком близкую дружбу с одним из пациентов или что другая сестра выдавала лишние таблетки, если сунуть ей немного денег.

Я вытирала ладони о штаны, мечтая, чтобы они перестали так потеть. Курам на смех. Не укусят же меня мама с Джейкобом. Доктор Маршалл уверяла, что им не терпится меня повидать. Я возражала, что они меня даже не знают, но она парировала предположением, что это может стать для нашей семьи новым началом. Минуты утекали, я почти растеряла смелость и уже подумывала, не лучше ли отложить до следующего раза.

Но не успела я даже встать, чтобы уйти, как они вошли в дверь. Мамины руки мгновенно обвили меня.

– Солнышко, я так волновалась. Доктор Маршалл говорила нам, что тебе лучше, но я не могла поверить ей, пока не увижу собственными глазами. Однако она была права. Выглядишь потрясающе. Здоровенькой. – Она приостановила свои излияния и отпустила меня, чтобы Джейкоб тоже мог меня обнять.

– Привет, сестренка, – сказал он, осторожно обнимая меня, словно боялся, что я сломаюсь. – Хорошо выглядишь.

Слова их были добрыми, но я знала, что они думают. «Чокнутая». Мы все это знали. Не будь это правдой, меня бы здесь не было.

– Почему бы нам не прогуляться вокруг пруда? – предложила мама под нарастающий шум в холле.

– Ладно, – согласилась я.