Полигон богов - Виктор Тюрин

Вечером четвертого дня, когда лужи уже начали подсыхать”, мы подъехали к Городам-Близнецам. В воздухе резко запахло солью и гниющими водорослями. Городские ворота были распахнуты настежь. Высота стен не превышала четырех метров – это говорило о том, что город был или очень сильным, или очень богатым. А может, и то, и другое вместе. Стража, стоявшая у ворот, не обратила на нас никакого внимания. Мы интересовали их не как люди, а как четыре серебряные монеты, которые нужно получить с нас в виде пошлины за въезд. Я уже настолько вписался в местную жизнь, что высказал стражникам свое возмущение.

На что один из них, высокий и толстый тип, лениво ответил:

– Наш город уже сто лет стоит спокойно. Ему нечего бояться врагов. Мы в состоянии купить себе самых лучших воинов, нанять самую большую армию.

– Если успеете, – буркнул я.

Въехав в город, Катрин даже не дала нам осмотреться по сторонам. Не успели мы проехать городские ворота, как она, пришпорив коня, понеслась стрелой. Нам ничего не оставалось делать, как помчаться за ней следом.

Я летел по узким улочкам с одной мыслью: “Только бы не задавить кого-нибудь”.

Просто удивительно, что мы не сшибли ни одного пешехода и не опрокинули ни одного лотка с товаром. Города в этот день я так и не увидел. Он промелькнул у меня перед глазами расплывчатой серой массой домов. В памяти осталась только брусчатка да разбегающиеся из-под копыт лошадей горожане.

Наконец мы остановились у деревянных ворот, обитых железом, за которыми надменно возвышался ^большой двухэтажный дом, сложенный из крупного серого камня…

Катрин соскочила с лошади и стала стучать в ворота большим дверным молотком. Она стучала так громко, что, казалось, сейчас сюда сбежится весь город. Наконец ворота приоткрылись, и в щель высунулось недовольное лицо привратника. Судя по всему, он собрался сказать какую-то гадость, но, увидев девушку, расплылся в улыбке и исчез. В тот же миг за воротами раздались крики:

– Хозяин, хозяин! Катрин вернулась! Ваша девочка вернулась!

Только мы успели слезть с лошадей, как ворота широко распахнулись, и из них выкатилась толпа людей. Катрин оказалась в кольце родных, домочадцев и слуг. Мать повисла на ней, отец обнимал их обеих, все остальные трогали ее, похлопывали, поглаживали. Столько было нежности и обожания в этой встрече, что у меня даже сердце слегка защемило от грустных мыслей.

“Меня на этой планете вряд ли кто так встретит. Один я. А чего я, собственно, хочу? Я сам на это пошел, решив начать новую жизнь. Зато стал героем и бароном. Определенные сдвиги налицо. Так что нечего ныть!” – успокоил я себя.

Когда первая волна восторга схлынула и люди не-• много успокоились, они заметили нас.

Отец Катрин подошел к нам, обнял и сердечно поблагодарил каждого. Потом он сказал:

– То, что вы сделали для нас и нашей девочки, нельзя измерить золотом. Это навсегда останется в нашем сердце. Я до конца жизни перед вами в неоплатном долгу. Всем, чем смогу вам помочь, я помогу, все, что смогу для вас сделать, я сделаю.

А теперь заходите в дом. Вы сейчас для меня самые дорогие гости на свете. Прошу вас!

Он провел нас в дом, приказав принести холодного вина. Оно пришлось мне очень кстати, только с его помощью я смог отойти от этой бешеной скачки. Катрин с матерью исчезли. Слуги начали бегать, суетиться, накрывать на стол. Отец Катрин, или, как он попросил себя называть, Гастон, был крепким широкоплечим мужчиной. Его загорелое лицо обрамляла густая, но уже седая борода. От счастья, что дочь вернулась домой, он не мог усидеть на месте, постоянно срывался с места и исчезал. После нескольких безуспешных попыток поддержать беседу он извинился перед нами:

– Если вы не против, продолжим беседу за столом.

После этого мы видели его только мельком: то он шел на кухню, то спускался в подвал, чтобы отобрать лучшее вино, то подгонял слуг, которые накрывали на стол.

Наконец суматоха улеглась и все сели за стол. Тут вышла Катрин. Ее было не узнать. Радость встречи с родителями, их любовь и нежность сняли с нее дорожную усталость и пережитые страхи. Сейчас она казалась настолько юной и свежей, что и я был готов влюбиться в нее.

За столом было весело и шумно, как бывает в хороших компаниях, где все близко знают друг друга. Было много хорошего вина и всякой вкусной еды. Тосты следовали один за другим. Между тостами нас познакомили со всеми близкими и дальними родственниками. Разговоры и веселье продолжались до самой глубокой ночи. Отец Катрин лично проводил нас до гостевой комнаты, где мы и улеглись спать.

Утром мы только начали умываться, как раздался стук в дверь. Открыв, мы увидели Гастона. Не дав нам опомниться, он объяснил, что приехали новые гости и нас уже ждут за столом. Опять начался пир с большим количеством тостов, поздравлений и пожеланий и конечно же вина. У меня появилось ощущение, что остаток жизни нам придется провести за столом.

Улучив момент, я поймал хозяина:

– Гастон, мы должны найти себе гостиницу. А как мы ее можем найти, если второй день не выходим из-за стола?

Мне тут же было сказано, что хозяин, наверное, чем-то оскорбил гостей, если они так быстро собираются покинуть его дом. Уговоры продолжались долго, но я все-таки настоял на своем. Отец Катрин, не сумев меня уговорить, сильно расстроился, но тут же вырвал у меня согласие быть у него вечером на пиру. В провожатые он дал нам слугу, сказав, что тот отведет нас в одну из лучших гостиниц города.

Мы не спеша ехали по широким оживленным улицам через центр города. Дома в основном были сложены из мягкого светло-серого камня, но встречались и деревянные. Сразу было видно, что город застраивался по мере разрастания одно– и двухэтажными лепившимися друг к другу строениями. На нижних этажах очень многих домов были расположены лавки. Но попадались и особняки, окруженные высоким забором. Проезжая деловую часть города, я обратил внимание на несколько трехэтажных зданий. Как объяснил сопровождавший нас слуга, в них находились магистрат, здание суда и Дом Купеческого совета. В Купеческий совет, высший орган, имеющий все полномочия власти, входило двадцать самых богатых и уважаемых купцов.

В центре большой площади, вокруг которой стояли эти здания, красовался великолепный фонтан. Рядом с площадью оказалась и та гостиница, в которую мы направлялись. Она называлась “Роза морей” и занимала двухэтажное деревянное здание белого цвета и с узкими окнами.

В “Розе морей”, одной из лучших гостиниц города, было людно и шумно. Не успели мы переступить порог, как в нос ударили ароматные запахи, а в уши – гул голосов. При нашем появлении он заметно утих. Как я сразу понял, всех присутствующих здесь можно было разделить на две группы. Люди, приехавшие на карнавал, пили вино, кричали и щипали за ягодицы девушек, разносивших вино и закуску. Серьезные гости, важные купцы сидели особняком и спорили по поводу цен на товары и процентов кредита, не забывая при этом сердито коситься на слишком громко кричащих гуляк.