Только для тебя - Ханна Хауэлл

– Спасибо, Хантер. Сэсил не был ранен?

– Боюсь, что негодяй получил всего несколько царапин от меча Ботолфа.

– Я пытался помириться с ним, – прошептал Ботолф. – Был готов все простить, если бы он остановился.

Саксан влила ему в рот немного приготовленного Джейн настоя. Крошка Питер осторожно приподнял графа и попросил:

– Не разговаривайте, милорд. Вам надо отдыхать. Это единственная возможность выздороветь.

Уже погружаясь в сон, Ботолф обратился к жене:

– Тебе тоже нужно отдохнуть ради малыша.

– Малыш в порядке, – ответила Саксан, хотя знала, что он уже не слышит ее. – Хантер, – обернулась она к брату, – надо известить леди Мери.

Не стоит скрывать от нее, что Ботолф ранен. Возможно, она не приедет, но сообщить ей надо.

– Я отправлю к ней гонца на рассвете, – пообещал Хантер.

– Пойди приведи себя в порядок, – бросила ему Саксан. – Ты здесь сейчас не нужен. Пусть Фаролд поможет Питеру переодеться в той комнате. – Она махнула рукой в сторону гардеробной, где обычно одевался Ботолф.

– Хорошо. Я пришлю вам еды.

– Джейн, – обратилась Саксан к горничной, когда братья вышли из комнаты, – нам понадобится тюфяк для Питера.

– И для вас, миледи, – твердо сказала Джейн.

– Я помогу тебе, Джейн, – заявила Тильда, последовав за горничной.

Пришел Фаролд и увел Питера, и Саксан наконец осталась наедине с Ботолфом. Тогда она встала на колени у кровати и стала страстно молиться о выздоровлении мужа. Рана была серьезной, но Саксан не переставала надеяться. Надежда даст ей силы пройти через испытание, которое ее ожидало.

Джейн и Тильда скоро вернулись с двумя другими служанками. Они разложили тюфяки для нее и гиганта оруженосца. Несмотря на свое горе, Саксан не могла не улыбнуться, видя, что Джейн не сводит глаз с Крошки Питера. Было непонятно, понравился ли он ей или просто она никогда раньше не видела такого великана.

Тильде пришлось подтолкнуть Джейн, чтобы она вышла из комнаты. Хантер сам принес еду Сак-сан и Питеру, сказав:

– Надеюсь, ты понимаешь, какую честь я тебе оказываю.

– Да, братик. Я очень польщена, – поддержала шутку Саксан.

– Так и надо. А теперь поешь. Тильда придет посидеть с графом, так что ты сможешь отдохнуть.

Саксан не стала спорить. Ей позволили остаться с Ботолфом, и этого достаточно. Пока муж болен, Хантер займет его место в качестве ее опекуна, а она знала, что брат не потерпит непослушания. Ей нужны силы, чтобы заботиться о муже и будущем ребенке. За едой, показавшейся ей безвкусной, Саксан расспросила Хантера о сражении.

– Так ты считаешь, что вы хорошо отделали людей Сэсила? – спросила она, после того как брат рассказал ей все, что ему было известно.

– Да. – Он убрал остатки еды. – Если это все его войско, то ему долго придется собирать новое.

– Но его план чуть было не удался.

– Да, но он дорого заплатил за это.

– Сэсил достаточно умен и понимает, что во второй раз эта хитрость не сработает.

– Правильно, но мы должны быть осторожны. Он показал, что очень искусен в нечестных играх.

– У этого человека нет чести.

– Никакой, – согласился Хантер. – Удар, обрушившийся на твоего мужа, был ударом труса.

– К сожалению, бесчестные удары ранят так же, как и честные.

– После этого Сэсил утратил всякое право на уважение.

– Оно было им утрачено, еще когда он прибегнул к услугам наемного убийцы.

– Да. – Хантер поежился. – У нас нет доказательств, что за этими нападениями стоял Сэсил, хотя в этом никто не сомневается. Но теперь есть свидетели того, что он хотел убить Ботолфа. С таким, как он, все средства хороши. Я сам не задумываясь всажу ему нож между ребер.

Вошла Тильда, и Саксан встала, собираясь пойти отдохнуть. Она наклонилась, чтобы поцеловать мужа, и то, что она почувствовала, превратило ее кровь в лед. Рука ее дрожала, когда Саксан потрогала лоб мужа, желая убедиться в том, что сказали ей глаза и губы. Все ее надежды рушились.

– Лихорадка, – прошептала она и, взглянув на присутствующих, поняла, что не одинока в своем беспокойстве за его жизнь.

Саксан вошла в спальню и оцепенела от зрелища, представшего ее глазам. У постели Ботолфа стоял незнакомый священник, совершая последний обряд.

Вне себя от ужаса она закричала «нет!» и бросилась к кровати.

– Убирайся отсюда! – крикнула Саксан священнику. – Ботолф еще не умер. Я не потерплю, чтобы этот человек кружил над ним, как стервятник.

Она опустилась на колени и припала к руке мужа, не сводя глаз со священника. Хантер отвел его в сторону, и они стали тихо разговаривать. Потом Хантер подошел к сестре:

– Саксан, послушай меня, пожалуйста.

– Ботолф не умер, – повторила она.

– Конечно, и никто из нас этого не хочет. Но, Саксан, у него уже четыре дня лихорадка. Ты не можешь отрицать, что он серьезно болен.

– Я не отрицаю, но не хочу, чтобы здесь говорили о смерти.

– Ты хочешь, чтобы он умер без причастия?

– Он не умрет!

– Тогда посмотри на это просто как на предосторожность, но не препятствуй священнику ради твоего мужа. Надо быть готовыми ко всему, как бы это ни было горько.

– Ладно, – неохотно согласилась она со слезами в голосе.

Когда священник вернулся к изголовью кровати, Саксан закрыла глаза и прижалась лбом к ладони мужа, не желая ни смотреть на ритуал смерти, ни участвовать в нем. Ей казалось, если она еще верит в то, что Ботолф выздоровеет, он справится с лихорадкой, железной хваткой вцепившейся ему в горло.

– Все, Саксан, – сказал Хантер через некоторое время. – Священник ушел.

– Ты считаешь меня дурой? – спросила она и посмотрела на него из-под мокрых густых ресниц.

– Нет. – Хантер сел на краешек кровати и положил руку ей на плечо. – Однако понадобилось все мое красноречие, дабы убедить священника в том, что ты не еретичка.

Саксан ухмыльнулась:

– И что ты ему сказал?

– Что это ребенок делает тебя сумасшедшей. Ребенок и страх за мужа, – добавил он мягче.

– Значит, по-твоему, я сумасшедшая? – Саксан принялась менять воду и губку, которой обтирала Ботолфа в нескончаемых попытках победить лихорадку. – Это обряд смерти, я не хотела участвовать в нем.

– Понимаю и думаю, что священник тоже поймет, когда оправится от шока. Ты ведь назвала его стервятником.

Она слабо улыбнулась:

– Я наложу на себя епитимью за это. Почему ты привел его, а не отца Чесни?