Стакан воды - Эжен Скриб

Сезарина сидит за пяльцами на середине сцены; Агата, у левой кулисы, садится за вышиванье; Зоя, сидя подле стола, вяжет крючком; Бернарде стоит у камина; Эдмон здоровается с Сезариной и Зоей.

Эдмон (Сезарине, холодно). Извините, что я к вам без приглашения, но оправданием мне служит полученное мною известие. Правда ли, что граф де Мирмон серьезно болен?

Сезарина. Да, он чувствует себя неважно. Вот лечащий его доктор Бернарде…

Эдмон (еле здоровается с Бернарде и обращается к Зое). Меня это очень взволновало!

Сезарина. …но все же положение его не безнадежно, и я рада сообщить об этом человеку, которому он не менее дорог, чем нам.

Эдмон. Я не могу вам передать, как он мне дорог! Граф де Мирмон – друг моего отца, когда-то он был и моим другом, потом времена изменились, но у меня никогда и в мыслях не было в чем-нибудь его упрекнуть.

Сезарина. А кого же вы упрекаете?

Эдмон. Не спрашивайте, графиня, – я человек откровенный, я могу вам все сказать без утайки.

Сезарина (улыбаясь). А может быть, вы ошибаетесь?

Эдмон (в гневе). Графиня!

Зоя (в сторону). Экая горячка!

Эдмон. Простите! Я забыл, что я у вас в доме.

Сезарина с самым радушным видом предлагает Эдмону сесть; тот отходит в глубину сцены и садится между Сезариной и Зоей. Бернарде и Зоя в это время беседуют между собой.

Бернарде (Зое). Что за чертовщина! Почему она вдруг стала к нему благоволить? Ведь он говорит ей дерзости. (Шепотом.) Нет ли здесь тайной любви?..

Зоя (шепотом). Может быть, и есть.

Бернарде. Тогда все ясно.

Сезарина (вышивает в пяльцах). Итак, господин Эдмон, судя по всему, вы нарочно пришли к нам, чтобы вызвать меня на ссору? Хорошо, нечего сказать!

Эдмон. Нет, графиня. Признаться, я не рассчитывал, что буду иметь удовольствие видеть вас…

Сезарина. Это значит, что вы пришли не для меня?

Эдмон. По правде сказать, не для вас, графиня.

Зоя (в сторону). Медведь!

Эдмон. Дело в том, что я получил записку от графини де Монлюкар; она почему-то просила меня прийти сюда.

Сезарина. Что? Зоя вам написала?.. Сама? Не предупредив меня?

Зоя (живо). Да, графиня!

Сезарина (довольная, в сторону). Это хорошо, это умно!

Эдмон. Я решил, что мадемуазель Агата вызывает меня по делу.

Агата. Кто? Я?

Зоя (роняет клубок). Ай! Нитки!

Эдмон нагибается, поднимает клубок и протягивает его Зое.

(Быстрым шепотом.) Ни слова об Агате! Даже не смотрите на нее, пока мачеха здесь.

Эдмон (шепотом). Почему?

Зоя (шепотом). Потому!

Сезарина (вышивает в пяльцах). Господин де Варенн! Я слышала, что вы баллотируетесь в Сен-Дени.

Эдмон. Я снял свою кандидатуру.

Сезарина. Почему же? У вас есть друзья…

Эдмон. Сомневаюсь. Я не знаю ни одного верного друга.

Сезарина. Ни одного? Это уже преувеличение.

Эдмон. В самом деле, я забыл… Один-единственный друг у меня случайно оказался, но я его совсем не знаю и видел-то до этого всего один раз – вчера, у Оскара Риго… Если не ошибаюсь, это Дютилье, книгоиздатель…

Бернарде (Зое, тихо). Это один из наших; я его предупредил.

Эдмон. Я его только что встретил на улице. Он подошел ко мне, поздоровался и сказал: «Я всегда признаю свои ошибки. Теперь я наконец понял, что вы самый подходящий кандидат, и буду голосовать за вас. Мне вас обрисовал один друг». Но кто же этот-то друг?

Бернарде (с достоинством выступает вперед). Я, сударь!

Эдмон (встает). Вы?

Бернарде. Да, молодой человек, я за вас горой!

Эдмон. После того, что между нами произошло?

Бернарде. Это пустяки! Я вас не люблю, лгать не стану… Я вас не люблю, но уважаю. (Указывая на Сезарину и Зою.) Вот эти две дамы могут подтвердить, что я только что вас хвалил!

Сезарина и Зоя. Подтверждаем!

Агата (в изумлении). Что я слышу?

Эдмон. Да я же вас оскорбил!

Бернарде. Можете мне поверить, что я и себя не забываю, ибо каждый, как говорится, за себя, а бог за всех, и у других не отнимаю достоинств в тех редких случаях, когда мне попадаются истинно достойные люди… Да, сударь, я прямо сейчас обегу всех друзей, всех избирателей, которых знаю, и буду всем расхваливать вас, а от вас мне за это не нужно ничего, даже простой признательности… До свиданья, сударыни! (Уходит.)

Сезарина, Зоя и Агата (сидят), Эдмон (стоит).

Эдмон. Какой милый человек! Я был к нему несправедлив.

Сезарина (за работой). Есть и кроме него хорошие люди на свете, а вы их не распознали и оскорбили.

Эдмон. Кого вы имеете в виду?

Сезарина. Вы во всем видите дурное, вам все представляется в черном свете, нрав у вас тяжелый, подозрительный: всюду вам мерещатся ловушки, враги.

Зоя. Довольно верная характеристика!

Эдмон. А если все словно сговорились, чтобы меня уничтожить: суд, общество, печать?..

Зоя (берет со стола газету и читает). «Большинство избирателей округа Сен-Дени, по всей вероятности, отдаст свои голоса уважаемому господину Эдмону де Варенну. Поскольку этот всеми признанный талант, человек изумительного душевного благородства, этот пламенный патриот удовлетворяет всем требованиям, которые предъявляет к своим депутатам страна, то можно сказать с уверенностью, что избиратели, все как один, будут голосовать за господина де Варенна…»

Эдмон. Что я слышу? Эта же самая газета писала про меня бог знает что!

Зоя (читает). «Мы все помним, как мы восхищались той замечательной речью, которую он произнес, когда слушалось дело де Мирмон… Он блистал эрудицией, он говорил с жаром, необычайно красноречиво», и так далее, и так далее. Похвалы занимают целых две колонки – я их опускаю, щадя вашу скромность.

Агата. Наконец-то человека оценили!