Аттила. Бич Божий - Морис Бувье-Ажан

Женевьеве минуло тридцать лет. Несмотря на все посты и утомительные молитвы, здоровье ее ничуть не пошатнулось, а даже несколько окрепло. Она совершает добрые дела, раздает милостыню, организует сборы пожертвований в пользу бедных, исцеляет больных, обучает неграмотных чтению Евангелия; она становится сиделкой, учительницей, благодетельницей и заступницей; она и странница, и затворница, молчальница и красноречивая вещунья, улыбчивая и строгая, сдержанная и полная энтузиазма, она — Ангел Господень, Божья Избранница.

И вот пришли гунны — дикие, ужасающие, неумолимые и непобедимые. Парижане в страхе и смятении: Бич Божий стучится в их двери. Гуннам мешали болота. Они умели наводить гати, но здесь топкая грязь простиралась до самых крепостных стен. Гунны не предпринимали попыток штурма, возможно, они ждали капитуляции. У горожан еще оставалась возможность вырваться из сжимающегося кольца окружения. Париж не мог выдержать долгой осады, и в первую очередь из-за недостатка питьевой воды.

Парижане собрались на сходку, дабы обсудить, что делать дальше. С болью в сердце было принято решение: под надежной охраной и со священниками во главе все женщины и дети покинут город и укроются в Новигентуме (Сен-Клу) и богатых селах в окрестностях нынешнего Версаля; если беглецы наткнутся на вражеский лагерь, они вымолят право прохода или прорвутся с оружием в руках, но ведь путь почти свободен — и не нарочно ли? Затем, ночью, город оставят мужчины. Брешь в кольце блокады позволяла надеяться, что многие сумеют пройти к востоку от Аржантёйя и достичь Кормейя и Понтуазы. Прорыв через Нантер и Рюль с выходом на Лувесьен и Гриньон также казался вполне осуществимым. На восточной стороне, с которой подошел сам Аттила, будет специально поддерживаться иллюзия подготовки к вылазке, чтобы отвлечь внимание от западной, откуда намечалось бегство. Те, кто не сможет бежать (возможно, что и все), сдадутся на милость победителя, спустившись вниз с крепостных стен, дабы выказать осаждавшим полную покорность. Все настигнутые во время бегства также сложат оружие и будут умолять сохранить им жизнь.

И тут в собрании появляется Божья Избранница, возвещая, что гунны не нападут, если горожане останутся на месте и будут молиться Богу; женщины осуждают малодушных, помышляющих о бегстве и готовых отдать город на разграбление и разрушение; они укрылись в церкви Святого Стефана и соборе Божьей Матери на западной стороне и забаррикадировали все входы и выходы; у них достаточно припасов, чтобы в течение многих дней прокормить себя и детей, которых они забрали с собой; следует остаться и читать молитвы, незачем охранять ворота и стены, слово Божье — вот истинная защита, все должны молиться и ждать скорого снятия осады.

Ошеломленные мужчины подумали, что перед ними сумасшедшая. Многие задавались вопросом, не является ли она орудием мести Господа и не влечет ли она их к смерти и наказанию муками ада? Часть была склонна считать ее просто изменницей на службе гуннов. Люди в гневе уже подступили было к ней, но отпрянули перед крестным знамением.

Но что же делать? Женщины добровольно затворились в храмах? Мужчины бросились к церквам, вопя и барабаня в двери… и услышали эхо псалмов. В ярости они вернулись к Женевьеве. В нее полетели камни, но ни один не попал в цель. Она опустилась на колени посреди площади и начала молиться. Многие мужчины обнажили головы, пали на колени, и нестройный хор тысяч голосов, поющих псалмы, донесся, наверное, до аванпостов Аттилы.

А на рассвете все гунны ушли.

Что же произошло?

Было высказано немало предположений:

— Аттила отступил, устрашившись мощных укреплений и болотистой местности;

— Аттила не испытывал ни малейшего желания возглавить очередную бойню и предпочел оценить дисциплинированность своего огромного войска, неожиданно приказав отступить;

— Аттила не решился на продолжительную осаду, которая могла задержать его у Парижа, и Аэций получил бы возможность беспрепятственно перейти через Альпы и подойти к нему, соединившись с войсками вестготов;

— Женевьеве удалось направить к Аттиле эмиссаров, которые смогли убедить его, что город неприступен и гарнизон сумеет продержаться до подхода легионов и наемников;

— Женевьева сумела направить к Аттиле толковых священников, которым удалось убедить вождя гуннов, что от проявленного милосердия еще ярче воссияет его слава, для чего он должен демонстративно пощадить город, который мог бы взять без малейшего труда;

— от Сангибана прискакал гонец, сообщивший Аттиле о сборе галло-римских сил к югу от Луары, продвижение которых аланы в одиночку не смогут остановить;

— и, наконец, произошло «чудо святой Женевьевы»: Милосердие Господне отвело занесенный Бич Божий.

Париж пел псалмы и возносил молитвы три дня и две ночи. Богослужения шли одно за другим. Женевьева стала предметом обожания и почитания всех парижан. Еще при жизни она стала святой покровительницей города. После смерти Германа Оксерского, также провозглашенного святым, она основала небольшую молельню, получившую его имя, на месте которой сто лет спустя была воздвигнута церковь Святого Германа Оксерского.

Но на том карьера святой покровительницы Парижа еще не завершилась, и, став образцом веры, она показала и пример героизма. В 488 году Парижем решил завладеть Хлодвиг. Осада затянулась. На этот раз город не думал о капитуляции, несмотря на лишения. Женевьева собрала небольшую команду умных и смелых парижан, которым чудесным образом удалось вырваться из города и добраться на лодке до Арсина-Обе. Женевьева со своими людьми смогла снарядить флотилию барок со съестными припасами и доставить груз — чудесным образом? — в осажденный Париж. Горожане оказали ей триумфальную встречу: она избавила их от голода!

Хлодвиг, удивленный доносившимися до него радостными криками парижан, решил узнать, в чем дело. Глашатаи начали переговоры. Женевьева обещала Хлодвигу, что Париж откроет ему ворота, если он поклянется стать его защитником. Хлодвиг согласился и — вот это действительно чудо — на сей раз сдержал слово. Быть может, это небывалое происшествие и подвигло его избрать Париж своей столицей.

Женевьева — святая Женевьева Парижская — почила с миром в своем любимом городе спустя год после смерти Хлодвига, в 512 году, немного не дожив до девяноста одного года.

Audaciores sunt semper qui inferunt bellum. Иордан утверждает, что Аттила часто произносил эти слова. Это был его любимый афоризм, девиз, его убеждение. Это был главный принцип его стратегии.

Предлагают самые разные варианты перевода этого изречения: самыми отважными всегда являются те, кто несет войну; самыми отважными всегда являются те, кто начинает войну; самыми отважными являются те, кто всегда бросается в бой; самыми отважными всегда являются те, кто нападает; самыми отважными являются те, кто всегда нападает.

Слово bellum, война, также употреблялось, хотя и реже, чем pugna, в значении битвы, сражения. Тит Ливий в своей «Истории Рима» использует его в обоих значениях. С не меньшей уверенностью можно утверждать, что Юлий Цезарь в своих «Записках о Галльской войне» употреблял выражение inferre bellum в значении и вести войну, и нападать, и бросаться в битву.