Река Джима - Майкл Фрэнсис Флинн

Фудир усмехнулся.

— Это кажется немного чрезмерным. «Гора тужилась и родила мышь!»

Такой комментарий показался бы саркастичным в устах Донована, но у Фудира он прозвучал лишь с мягким удивлением.

— Почему нет? — спросила Мéарана. — Сколько желудей должно упасть, чтобы появился дуб? Сколько спермы расходуется, чтобы родился человек? Почему тогда не нужна Вселенная, чтобы появилась планета?

Фудир замолчал и посмотрел на нее.

— Во имя богов! — Он повернулся к Спиральному Рукаву. — Во имя богов… теперь я никогда не смогу смотреть на ночное небо, не представляя его как… сгусток спермы.

Не в силах сдержаться, он запрокинул голову и расхохотался. Мéарана залилась краской и пошла дальше. Он торопливо последовал за ней.

— Не обижайся.

— Ты не воспринимаешь меня всерьез.

— Это неправда. Я…

Они дошли до точки, противоположной той, откуда начали свой путь, и звезды за окнами поредели. А дальше, за ними, лишь пустота.

— Окраина, — произнесла она.

Фудир оборвал смущенные извинения и кивнул.

— Да. Фактически хвостовая оконечность Рукава Лебедя где-то там, но да… Спиральный Рукав большой, но и он имеет конец. — Он посмотрел на тускнеющий ковер света. — Ближайшие звезды — это Лафронтера. Они исчезают в Глуши. Там есть человеческие миры, которые так и не были воссоединены. Когда предтечи разрушили старое Содружество Солнц, они рассеяли нас повсюду. Но большинство миров пустынны, бесплодны, не познали терраформирования. Там…

Он коснулся информационной панели, быстро проглядел надпись, отвел арфистку еще на пару шагов и активировал увеличение.

— Скелли Майк, — объявил андрогинный голос, пока маркер окружал указанную звезду. — Так называемый завершитель в дальнем конце Рукава Лебедя. Его орбита вокруг галактического ядра уводит за Окраину, как будто он пытается высвободиться из электромагнитных уз, что удерживают галактику вместе. Его расстояние от солнца Сигги…

Мéарана перестала слушать и молча уставилась на пейзаж.

— Думаешь, она отправилась туда? Не на Скелли Майк, в смысле. В Глушь?

Фудир неуютно переступил с ноги на ногу.

— Если пойти по ее следу, окажется, что она петляла через Отважный Ход, Самдей и Видермейеров Хит, а потом вернулась сюда. Если изучать траекторию ее пути, окажется, что она прошла Алабастер, а дальше — кто знает? Рамаж, Валентность или одна из тех звезд в регионе СоХи…

Мéарана покачала головой.

— Она не предмет. У нее нет «траектории». Ты считаешь, она отправилась туда?

Фудир вздохнул.

— Да, я считаю, она отправилась туда. Открытое возвращение было для того, чтобы сбить остальных со следа. Она могла расставить дронов с временной задержкой.

Мéарана не смотрела на него.

— Нам никогда не найти ее, да? Все те звезды… Мы даже не узнаем, что с ней случилось.

Фудир какое-то время молчал. «До чего же чертовски большой стог, — подумал он, — в котором потерялась единственная иголка. Ах, бан Бриджит! Франсин…»

«Должно быть, она была прекрасной», — сочувственно сказал Шелковистый Голос.

«Нет, не прекрасной, не в обычном смысле. Но в ней горел внутренний свет».

— А ты был мотыльком, прилетевшим на ее пламя, — прошептал Донован. — Что случилось с ведьмой, от чар которой ты едва спасся?

Фудир не ответил. Повернувшись к Мéаране, он сказал:

— Нет. Не думаю. Мы ее не найдем.

По лицу арфистки покатились горячие слезы, и она заколотила Фудира кулачками в грудь.

— Тогда зачем, зачем, зачем ты отправился со мной в эту бесполезную экспедицию?

Он поймал ее за запястья, остановив град ударов, прижал к себе и разрыдался.

— Может, — всхлипнул он, — я искал нечто другое.

Ночью Мéарана сидела за столом в своей спальне, перечитывая «Традиции племен ’лунов клифа на Мак Ребб» в надежде найти на разбухших страницах подсказку, почему мать читала эту книгу. Но пока все, чего ей удалось достичь, — это периодические приступы сонливости. Судя по всему, главный вывод автора заключался в том, что традиции ‘лунов отличались от остальной Периферии; но подобное можно сказать о большинстве народов. Она вздохнула, потерла переносицу и отложила планшет.

Комната погрузилась во тьму. Да и в самом деле, какая разница? Она сломала здоровье несчастного Донована, и ради чего? Какой же это ад, когда любовь еще жива, но надежда мертва? Возможно, ад — это и есть кладбище надежд.

Но поиск не был совсем уж напрасным! Они обнаружили кое-что, что упустила Свора: мать встречалась с Софвари на Чертополоховом Пристанище; Софвари поведал ей нечто, заставившее ее вернуться на Дангчао, чтобы провести еще две недели в своем кабинете. Они выяснили, что она искала место происхождения медальона и путешествовала под именем леди Мелисонд. Честно говоря, немного, но все же…

Теперь Грейстрок и Хью знали об этом, и Свора возобновит поиск и на этот раз добьется успеха.

Возможно, пришло время подумать о себе.

И Мéарана вспомнила себя, сидевшую на коленях бан Бриджит перед большим яростным огнем в Зале клана Томпсонов, когда мать залечивала полученные раны. «В человеческой природе быть эгоистичным, — говорила ее мать. — Это свойство передалось нам от самых дальних предков, первородный грех, который породил все остальные. Оно исходит из мозгового ствола и идет к коре головного мозга, укрепляясь через повторение своего ослабляющего действия. Чем больше потворствуешь слабостям, — предупреждала ее мать, — тем меньше логика руководит твоими действиями. Но если хорошо подумать, поймешь, что ствол мозга — не самый умный советчик».

Но ее мать не верила в предназначение. Какое бы проклятие ни скрывалось в генах, как заявлял кальвинистский пророк Докинз, или ни включало в себя яблоки и змеев, как гласят еще более древние аллегории, человек способен воспитать свою душу и победить проклятие. Благодаря непрерывным тренировкам он способен умерить или блокировать эти сигналы. С помощью рассудительности, справедливости, сдержанности. И храбрости.

В ее памяти хранилось слишком мало подобных моментов, хотя каждый из них пылал собственной силой, и, словно бриллианты, свою редкость они компенсировали блеском. Мéарана вспомнила, что в детстве хотела, чтобы ее мать ранили снова и она вернулась домой. Маленькая рана — ребенок ведь не очень хорошо разбирается в таком, — которая на самом деле совсем не будет болеть. Разве тем самым она не потворствовала своим слабостям?

— Мам?

— Да, Люси?

— Кто мой отец?

— О, он был храбрым и умным человеком. Мы когда-то пережили чудесное путешествие — он, я и кое-кто еще.