Цвет крови - Марко Беттини

— Но оно и не было зарегистрировано.

— Нет, не было, но оружие всего лишь лежало там.

— А может быть, ты просто совершил ошибку? — Де Сантис постарался нащупать брешь и сбить с наглеца остатки спеси.

— Может быть.

— Такую же, как тогда, когда изнасиловал Аврору Мальи?

Кажется, выйти на свободу так сразу ему не удастся. Джованни весь съежился, стал как будто меньше ростом, потом посмотрел на Алвизи, пытаясь прочитать в глазах адвоката правильный ответ на поставленный вопрос.

— Я никого не насиловал. Она сама была не против. Сначала мы занимались оральным сексом, а потом… До этого мы нюхали кокаин…

— Поговорим о наркотиках. Когда карабинеры ворвались в дом, на столе лежала фольга со следами кокаина. Его достала она?

— Я не знаю.

— Не можешь вспомнить?

— Послушайте, мы траха… занимались сексом. Затем появились карабинеры, разбили мне нос и избили меня. Теперь у меня не все в порядке с головой.

— А, понимаю. Избирательная амнезия. Хорошо. А для чего служили парики, бороды, усы и театральный грим, найденные на вилле?

Дзуккини посмотрел сначала на Алвизи, затем на Де Сантиса.

— У нас был театр. Мы хотели поставить «Генриха Пятого», но затем дело как-то заглохло.

— И как давно это было?

— Три года назад.

— Вам кажется, в это можно поверить?

— Это правда.

Дзуккини было не до шуток, и Де Сантис решил слегка поиздеваться над ним.

— Итак, три года назад члены «Белой скобка н скобка а скобка к скобка ции» решают осуществить постановку «Генриха Пятого», для чего покупают бороды, усы и парики из очень дорогих — под натуральные — материалов. Расходы — несоизмеримые с любительской постановкой. Из этой затеи ничего не получается, и все принадлежности остаются лежать у вас дома. Все верно?

— Да.

— Где вы были в ночь с двадцатого на двадцать первое декабря?

Алвизи достал из сумки какой-то листок и протянул Де Сантису.

— Что это? — спросил тот.

— Заявления, оставленные в моей конторе господами Маттео Дзанетти, Стефано Дельи Эспости и Кристианом Джованнини. В них говорится, что мой клиент провел ночь с двадцатого на двадцать первое декабря в их компании.

— Господин адвокат, — осадил его Де Сантис, — я уважаю ваше мнение, но предпочтительно, чтобы ваш клиент лично отвечал на мои вопросы.

— Да, конечно.

Дзуккини, отвечая, разглядывал пол.

— Я был с тремя друзьями.

— Они также — борцы «Белой скобка н скобка а скобка к скобка ции»?

— Да.

— Где вы находились?

— На вилле.

— Вы оставались там всю ночь?

— До половины четвертого.

— А потом?

— Мы пошли спать.

— То есть все разошлись по домам?

— Конечно.

— Вы остались один на вилле?

— Да, один.

— Другими словами, после половины четвертого алиби у вас нет?

— Я лег спать.

Де Сантис, Алвизи и Кау прекрасно знали, что пожар в гипермаркете начался намного раньше.

— Вы можете перечислить имена друзей, с которыми были в ту ночь?

— Да. Это Маттео Дзанетти, Кристиано Джованнини, Стефано Дельи Эспости.

— А помните ли вы ночь с двадцать девятого на тридцатое ноября? Хорошо подумайте, ведь это было достаточно давно.

У Алвизи мелькнула мысль, что в этом вопросе Де Сантис продемонстрировал гибкость. Вероятно, прокуратура располагала данными о том, где Дзуккини провел ночь, когда был убит Лукман, но не имела точных сведений о его передвижениях во время пожара в гипермаркете. Однако, судя по статьям в газетах, формально его клиенту обвинение в убийстве предъявлено не было. Тем не менее адвокат не стал задавать встречные вопросы, чтобы не попасть в ловушку, толком не зная, как оттуда выбраться.

— Я был на дискотеке, — ответил Дзуккини.

— Вас там кто-нибудь видел?

— Я быстро ушел оттуда, не встретив никого из знакомых.

— Вы ходили туда один?

— Нет.

— Кто с вами был?

— Аврора.

— Аврора Мальи?

— Да. — Лицо Дзуккини стало пунцовым: единственной, кто мог подтвердить его алиби, оказалась изнасилованная им девушка.

— Хорошо, мы уточним это у нее.

— Она ненавидит меня и, возможно, ничего не скажет.

— Почему же она должна ненавидеть вас, вы же просто развлекались вместе?

— Да, мы просто развлекались.

Пока адвокат Алвизи с интересом разглядывал потолок, Дзуккини, переменившись в лице, поднял взгляд на Де Сантиса.

— Мне нужно выйти отсюда.

— Ты знал Лукмана? Посмотри на фотографию.

— Впервые вижу.

— Ты уверен?

— У меня нет друзей-марокканцев.

— Он не из Марокко, а из Мавритании.

— Все равно. Я его не убивал.

— Тогда кто это сделал?

— Не знаю, я был с Авророй.

— Да, вы были с Авророй Мальи.

— Конечно.

Дзуккини снова посмотрел на Де Сантиса умоляющим взглядом.

— Я хочу выйти из тюрьмы.

— Это будет непросто.

— Я не виновен.

— Аврора Мальи и владельцы гипермаркета так не считают.

— Я никого не убивал.

— Вас никто не обвиняет в убийстве.

— Я уже ответил на все ваши вопросы.

— Господин адвокат, объясните вашему клиенту, что он может иметь при себе в камере.

Алвизи незаметно для Дзуккини покачал головой, стараясь дистанцироваться от происходящего.

— Мы уже потребовали для нашего подзащитного освобождения и перевода под домашний арест, — заявил адвокат. — Решение по делу будет принимать независимый суд.

— Но я бы на твоем месте, — вставил свою реплику Кау, буравя Дзуккини взглядом, от которого тот моментально потупился, — на него не рассчитывал.

— В любом случае от мнения прокуратуры это не зависит, — уточнил Алвизи, пытаясь выгородить своего подзащитного.

— Безусловно. — Кау поднялся и протянул руку адвокату.

Он только хотел как следует припугнуть Дзуккини. Останься тот с ним наедине хотя бы на час, капитану удалось бы получить от парня чистосердечные признания по поводу сбыта наркотиков, расистской деятельности организации и поджога гипермаркета. Для того чтобы заставить его признаться в убийстве, даже имея на руках результаты ДНК-экспертизы и информацию о звонках с мобильного, потребовалось бы больше времени. Но в конце концов он бы во всем сознался.