Чудесный переплет. Часть 2 - Оксана Малиновская

— Прости, не поняла, что ты там сказал? — спокойно спросила я, втайне на что–то надеясь… м-да… и от себя в тайне тоже.

— Что? — на автомате отозвался Телар, не переставая жевать, но отводя взгляд от тарелки и фокусируясь на мне.

— Что ты сказал, когда я подавилась? — терпеливо переспросила я.

— А! Спросил, как тебя угораздило, — наконец, сориентировался он и положил в рот очередной кусок гуаявы.

Вот ёлки зелёные, сама виновата: каков вопрос, таков и ответ.

— Да не про это, — отмахнулась я, начиная нервничать. — До того как подавилась. Про любовь что–то… Да прекрати жевать, в конце концов! Пожалуйста.

Еще чуть–чуть — и я надену блюдо с фруктами ему на голову.

Телар на мгновение опешил, но жевать прекратил и поспешно проглотил еду. Он наморщил лоб, пытаясь сообразить, о чём это я, и через несколько секунд раздумий обрадовано выпалил:

— А, вот ты про что! Я сказал, что плевать хотел на сплетни, поскольку мы с тобой любим друг друга и всё равно поженимся, — сказал и снова принялся за гуаяву.

У меня перехватило дыхание, а перед глазами почему–то пронеслось стадо диких колобков, пискливо верещащих рэповую песенку и размахивающих косынками… Класс, просто класс, час от часу не легче: теперь — ещё и «поженимся». А это, как мне представляется, предложение руки и сердца?! Так на что я там втайне надеялась? И как быть? Надеть ему всё же фруктовую тарелку на голову — и вполне заслуженно — или, может, радостно запрыгать, захлопать в ладоши и по–блондински зачирикать: «О–о–ой, Тела–а–арчик, любовь моя до гро–о–оба! Я настолько счастлива, что у меня вот–вот грудь из лифчика от восторга выпрыгнет! Оказывается, у нас любовь и всё такое, и теперь мы поженимся — даром, что ли, приданое с пелёнок припасала? — и я нацеплю себе на голову дорогущую корону и пропишусь на твоём поганом троне!» Так, что ли!?

Разве так делают предложение руки и сердца!? Неужели я не заслуживаю нормального, человеческого признания в любви? Неужели я не заслужила того, чтобы он по крайней мере оторвался от своей поганой гуаявы и в торжественной обстановке предложил стать его женой? М-да… ещё чуть–чуть и, запихнув в рот очередной кусок, он небрежно пододвинет мне под нос вымазанным в соке ножом коробочку с обручальным кольцом…

С превеликим неудовольствием отрывая взгляд от такой манящей тарелки с фруктами и на всякий случай вцепляясь в спинку кресла, чтобы занять так и чешущиеся руки, я шумно сглотнула и, чувствуя, как начинаю краснеть и ощущать неловкость, осторожно спросила:

— Э–э–э… прости, пожалуйста, не поняла: это ты мне так в любви оригинально признаёшься?

— Зачем? — тоном, предполагающим, будто я несу полную околесицу, в свою очередь, спросил Телар.

— Что… зачем? — опешила я, почувствовав себя в костюме плэйбоевского зайчика на свадьбе у засидевшейся в девках пуританки.

— Зачем в любви признаваться? Я же ни в чём не провинился. А ты и так знаешь, что я тебя люблю, — недоумённо пожал плечами Телар и уставился на меня.

В свою очередь, я изумлённо уставилась на него, пытаясь уловить, разыгрывает ли он меня таким идиотским образом или его за компанию со мной тоже ядовитая змея тяпнула, только та, от яда которой помутнение рассудка наступает, надеюсь, временное? Мне вдруг страшно захотелось схватить в руки не фруктовую тарелку, а что–нибудь о–о–очень тяжёлое и изо всех сил шваркнуть его по башке: что он вообще себе позволяет!?

Начнём с того, что Телар сам заговорил о любви, и я его не подначивала, и не провоцировала. Он не просто испортил такой важный в отношениях момент — момент признания в любви, он вообще не счёл нужным этого делать, хотя и не отрицает своих чувств ко мне. В результате выходит следующее: я, как последняя блондинистая дура, требую от него признания в любви, а он не просто не хочет этого делать, а искренне недоумевает, как эта идиотская мысль вообще могла прийти мне в голову! Я чувствую себя оплёванной с головы до ног мохнатым, вонючим верблюдом.

— Алён, правда не понимаю… Я тебя люблю, ты меня тоже, чего ещё ты от меня хо… — растерянно заговорил Телар и внезапно застыл с открытым ртом, так и не закончив фразы, увидев, как моё лицо начинает со скоростью света наливаться кровью, ладони сжимаются в кулаки, а глаза исчезают под потоками слёз.

— ДА НИЧЕГО МНЕ ОТ ТЕБЯ НЕ НУЖНО!!! — в истерике заорала я, словно напившись «озверина», сотрясаясь от ярости и душивших меня рыданий. — Что, недостойна парочки приятных слов от царственной особы!? Мордой лица не вышла!? И с чего ты взял, будто я знаю, что ты меня любишь!? Ты хоть раз говорил мне об этом!? И какого хрена ты всё твёрдишь, как заведённый, будто я тебя люблю!? Какой козел наблеял тебе эту чушь!? Набей ему морду за вранье!!!!! Я ещё сама не знаю, люблю тебя или нет, а ты уже в этом уверен!? Что, никогда отказа не получал, плэйбой несчастный!? Да пошёл ты знаешь куда!!!!!!!! Видеть тебя больше не хочу!!!!!!!!!!!!!!!!

До глубины души оскорблённая, взбешённая, трясущаяся от обиды и унижения, я вскочила из–за стола с чётким намерением убежать куда глаза глядят. Мне было плевать, что я находилась где–то в далёкой Индии, за тысячи километров от дома, без документов и копейки денег при себе. Всё, чего хотела в тот момент, — убраться от Телара куда подальше и забыть о его существовании навсегда.

Сильные руки Телара схватили меня за плечи и остановили. Не глядя на него, я стала яростно вырываться, потом отпихивать его от себя и наконец начала лупить его что есть сил по груди, рукам и плечам кулаками. Я распалялась всё больше и больше. Мне хотелось если не забить его до смерти, то заставить плакать, кричать от боли, просить пощады по–настоящему. А он просто стоял и сдерживал меня за плечи, не предпринимая никаких попыток ни остановить, ни защититься — лишь напряг до предела мышцы, чтобы максимально смягчить силу ударов.

Выпустив пар, я бессильно уронила руки и закрыла глаза, продолжая горько рыдать. Словно мощными тисками, Телар сжал моё тело в крепком объятии — вырывайся, не вырывайся — бесполезно, да я и не пыталась. Его руки продвигались по моей спине, всё крепче и крепче прижимая тело к своей груди. На миг мне почудилось, будто после всей той гадости, которую я ему в сердцах наговорила, он хочет меня задушить и просто нащупывает место, чтобы ухватиться получше; но когда я услышала его громкое дыхание, а жаркие поцелуи нескончаемым потоком посыпались на мою голову, лицо, шею, руки, плечи… я вдруг осознала: он трепещет от страсти и не в силах ей противостоять.

— Господи, Алёнушка, милая моя, — незнакомым голосом, переполненным любовью и невыносимым отчаянием, зашептал Телар, прерываясь лишь на поцелуи: — Клянусь, я НЕ ПО–НИ–МА-Ю, чем мои слова и поведение так сильно задели тебя. Я люблю тебя больше жизни, не мучай, скажи, в чём моя вина? Уверен, произошла какая–то жестокая ошибка, возникло недопонимание, но где именно, в какой момент? Мы умные люди, давай всё обсудим и разберёмся в проблеме, и тогда станет понятно, как её решить. Клянусь, я всё для этого сделаю! А уйти ты всегда успеешь…