Академия отпетых некромантов. По ту сторону - Мэй Кин

Ойен, и мы с Айеном переглядываемся. — Поможешь мне? — Его взгляд открыто спрашивает меня, в попытках понять мой настрой, и я незамедлительно киваю. Сейчас не время для препирательств, а уж тем более для ссор. Мы должны закончить начатую работу. И только после мы сможем позволить себе все остальное. Проводник. Вот наша главная задача. Мы покидаем небольшую комнату в часовне, и спускаемся вниз. Оказавшись вне стена дома, я сгибаюсь пополам, опираясь о колени, и выдыхаю. Как бы здесь ни было ужасно, внутри еще хуже. Будто сам воздух пропитан гнилью и…смрадом умерших душ. Некоторые из них, те, что погибли не своей смертью или же входят в категорию «буйных» всегда источают особый аромат, от которого голова идёт кругом, а легкие так сильно сжимаются, что становится просто невыносимо. — Ты, как? Айен едва наклоняется, чтобы заглянуть в мои глаза, и я сглатываю, сказав: — Я справлюсь. — Хорошо. — Он выпрямляется, и я делаю то же самое. — Тогда я займусь правой частью периметра, а ты левой. Нам нужна хорошая защита от посторонних глаз и каких-либо вмешательств. Согласно киваю и, хлопнув в ладоши, приводя себя в чувства, говорю: — За работу! Вэйсс улыбается. Мы пересекаемым взглядами, мысленно сказав друг другу все то, что так трудно сказать наяву, материализовав слова вслух. А затем расходимся в разные стороны. Размяв пальцы рук, я принимаюсь за работу, четко соблюдая границы наших территорий. Во время выстраивания барьера я почти не отвлекаюсь. Лишь изредка выдыхаю, уменьшая напряжение, а затем снова принимаюсь за плетение рисунка, что прорисовывается вокруг замка в огромный светящийся купол, который будет виден только нам. Но, чтобы сделать его сильнее, я применяю главный ингредиент всех заклятий и заклинаний. Кровь. Пара капель, повисших в воздухе, и через несколько секунд она испаряется в энергетическом барьере, заставив его слегка окраситься в алый. С противоположной стороны раздаётся похожий отблеск, и, обернувшись, я сталкиваюсь взглядом с Айеном. Кажется, мы мыслим одинаково. Что досказывают улыбки, растянувшиеся на наших губах. — Ты отлично справилась, — произносит он, взглянув на мою часто барьера, стоит нам лишь оказаться в центре и посмотреть на все это изнутри. — Мы отлично справились, — повернувшись к нему, тут же произношу я и выдыхаю. — Надеюсь, он продержится до того, как мы все закончим. — Эй, ты сомневаешься в нашей командной работе? Лёгкая ухмылка очерчивает его губы и, взглянув на меня, он произносит: — В нашей – никогда. А вот в том, что у нас не появится незванных гостей – да. На этих словах выражение моего лица становится угрюмым. Я поднимаю на него хмурый взгляд и произношу: — Думаешь, он появится? — Думаю, что он всегда пристально следит за нами. Вряд ли бы он так просто все это оставил и скрылся, чтобы зажить новой, счастливой и беззаботной жизнью. Я издаю нервный смешок, а Вэйсс со всей серьёзностью произносит: — Такие люди, как он, как Братство, идут до конца. Даже, если там их поджидает смерть, они закончат начатое, заплатив свою цену. От его слов по телу пробегает легкий озноб. Я обхватываю себя руками и слышу: — Мы должны быть наготове, Кэсс. Я не хочу нагнетать, но… — Я знаю, — поднимаю на него свой взгляд и тут же добавляю: — Обратной дороги нет. Он удручённо кивает. Ещё несколько минут мы наблюдаем за тем, как кипит жизнь за стенами старых, поникших ворот, где у каждого она идёт своим чередом и принимает те или иные повороты. А затем возвращаемся внутрь, приняв последствия от собственных решений и тот путь, что в итоге стал нашей собственной дорогой. — Все в порядке? — интересуется Лин, как только мы входим в старую часовню. По правде говоря, здесь мне больше всего не по себе. Наверное, потому что именно в этом месте тогда все и случилось. Кажется, я по-прежнему помню тот удушающий запах отчаяния пленённых душ и…запах собственной крови, что была на руках подруги. Мотнув головой, отгоняю неприятные видения, и сосредотачиваюсь на открывшейся перед нами картине. Ребята отлично поработали. Все стены исписаны рунами цинь – дарующими свет во тьме, а также плетёными иероглифами, что необходимы для соединения с оболочкой граней. Сосуд, в виде старой магической шкатулки, за которой нам не так давно пришлось ехать на окраину города, стоит в центре очерченного белого круга, контур которого подведен чёрной пылью, состоящей из угля и полыни. Повсюду расставлены чёрные свечи с белыми символами, предназначенными для укрепления связи и сдерживания потусторонних сил. Их запах просто напросто не позволит проникнуть извне тому, что способно поглотить наш мир. Проще говоря, очередным тварям хаоса. — Барьер установлен, — оглядевшись, отвечает Айен, добавив: — Вы прекрасно поработали. Ойен кивает, отряхивая руки. — Вы тоже. — Сколько у нас ещё есть времени? — Осталось десять минут, — произносит Сайви, отвечая на мой вопрос. — Хорошо. Я киваю, а затем снимаю пальто. После чего достаю из сумки цепочку с кулоном и кладу её в небольшую серебрёную чашу, стоящую в ещё одном маленьком круге, что перечерчен крест накрест. Мы четверо садимся на пол на расстоянии друг от друга, не касаясь линий круга. После чего одним заклинаем, произнесённым вслух, я зажигаю факелы, некогда прикреплённые к стенам. Они тут же вспыхивают ярким пламенем, от которого появляются отблески теней, что играют на наших лицах. На улице уже давно зажглись фонари, поскольку из-за плотного тумана видимость изрядно снизилась. Однако сейчас он рассеялся. Небо окрасилось в темно-синий, с проблесками чёрных клякс, затерявшихся в его уголках. А Луна…она наконец-таки вышла из своего укрытия, явив собой отражение идеального голубого круга, сверкающего во тьме. — Пора, — отводя взгляд от разрушенного наполовину окна, откуда предстаёт завораживающая панорама, произносит Ойен. В груди извивается странное чувство дежавю. Кажется, после подобных слов мы всегда влипаем в неприятности, из которых после становится весьма проблематично выбраться. Однако выбор произведён, словно точный, научный расчёт. Время начинает свой ход. Я сглатываю, а затем чашу с кулоном заливаю водой, пока камень полностью не окажется под её прозрачной гладью. Лин следует за мной и неторопливо добавляет листья оникса. Стоит им коснуться воды, и они вспыхивают, словно маленькая искра пламени прокатилась по их поверхности. Секундой позже они гаснут, превратившись в пепел, что спешно оседает на самом дне. Камень оказывается прямиком в его гуще. — Отлично. Теперь ты, Кид.