Факел смерти - Марк Салливан

Глядя на Найта и дрожа от бешенства, я переживал случившееся заново.

— На следующее утро я походил на собственную тень. Копье и прыжки в длину всегда были моей выигрышной картой, а я продул и то и другое. Я, действующий чемпион мира, даже не вошел в десятку.

Охваченный яростью, я закончил:

— Мечта не исполнилась, Найт. Мне не досталось олимпийской славы. Нет доказательств моего превосходства. Все саботировано теми, кто превратил современные Игры в шельмовство.

Найт смотрел на меня со страхом и недоверием. Такое выражение я видел у Марты, когда предложил спасти ее и сестер в полицейском участке в Боснии.

— Но ты же был чемпионом мира, — напомнил он. — Дважды.

— Бессмертные завоевывают олимпийское золото. Высшие побеждают. Чудовища отняли мой шанс, отравив меня намеренно и хладнокровно.

Во взгляде Найта появилось сомнение.

— И ты уже тогда начал планировать свою… месть? Восемнадцать лет назад?

— Аппетит приходит во время еды, — пояснил я. — Я начал с испанских врачей, которые одурманили меня. Они умерли от естественных причин в сентябре девяносто третьего. Арбитры, судившие в Барселоне, погибли в авариях в 94-м и начале 95-го.

— А Фурии? — спросил Найт.

Я сел на табурет в нескольких футах от него.

— Почти никто не знает, что летом девяносто пятого нашу часть Королевской гвардии посылали в Сараево в порядке ротации с миротворцами НАТО. Я провел там меньше пяти недель — наша машина подорвалась на мине. В результате чего, кстати, мой череп треснул второй раз.

Слова Найт выговаривал уже более четко, и его глаза не были такими стеклянными, когда он спросил:

— Это случилось до или после того, как ты помог сестрам Бразлик сбежать из полицейского участка недалеко от Сребреницы?

Я горько усмехнулся:

— До. С новыми паспортами я привез Фурий в Лондон и поселил в соседней квартире. Мы пробили проход — вон, за шкафом, а с той стороны за гобеленом, чтобы поддерживать видимость полного отсутствия общения.

— Сколько усилий ради срыва Олимпиады, — не без сарказма отметил Найт.

— Как я уже сказал, боги мне покровительствуют. Как иначе ты объяснишь, что в самом начале подготовки меня позвали в оргкомитет, а вскоре Лондон выиграл тендер на проведение Игр? Судьба позволила мне быть в гуще событий, делать тайники на будущее, приспосабливать оборудование для моих целей, иметь полный доступ к каждому дюйму каждого стадиона. А теперь, когда все силы брошены на поиски тебя и детей, боги помогут мне закончить начатое.

Найт поморщился:

— Ты сумасшедший.

— Нет, Найт, — ответил я. — Я высший, но тебе этого не понять.

Я встал и пошел из комнаты. Он сказал мне вслед:

— Значит, перед громким финалом ты собираешься уничтожить своих Фурий? Убить Марту и скрыться?

— Вовсе нет, — засмеялся я. — Марта сейчас подкладывает медальончик твоей дочери и часы сына в поезда, идущие в Шотландию и Францию. А потом она вернется сюда, отпустит Деринга и убьет тебя и детей.

В затылке болезненно застучало, словно его опять оглушило пластиковой пулей. Найт пристально смотрел на детей. Значит, медальона и часов нет. Теперь детей не найти. Что же там таксист, не отдал, что ли, айфон Хулигану или Поттерсфилд? Почему они не последовали за растаманом? Может, хоть Марту отследят у поездов?

Найт посмотрел на Лансера, собиравшего сумку и документы.

— Дети ничего тебе не сделали. Им всего по три года, на них нет вины.

— Маленькие чудовища, — безразлично бросил Лансер, идя к двери. — Прощай, Найт. Приятно было бороться с тобой, но победил сильнейший.

— Ни черта! — крикнул ему вслед Найт. — Вспомни о Мидахо. Ты не победил. Дух Олимпиады будет жить, что бы ты ни делал!

Задетый за живое, Лансер развернулся и пошел на Найта, но слегка вздрогнул от звука выстрела. Стреляли в телевизоре — из стартового пистолета. Лансер расслабился и ухмыльнулся.

— Начался мужской марафон, — сказал он. — Заключительное соревнование. Знаешь что, Найт, как высшее существо, я, так и быть, позволю тебе увидеть развязку. Прежде чем убить тебя, Марта даст тебе посмотреть, как я погашу этот олимпийский дух раз и навсегда.

В полдень Поуп, смотревшая трансляцию мужского марафона, начала нервно поглядывать на Хулигана. Тот по-прежнему сидел, сгорбившись, над обломками айфона и пытался установить местонахождение Найта.

— Ну, есть что-нибудь? — спросила журналистка.

— Симка накрылась, на фиг, — ответил главный эксперт лондонского «Прайвит», не поднимая глаз. — Но, по-моему, скоро что-то получится.

Джек Морган уехал наблюдать за работой службы безопасности на марафонском финише, зато в лаборатории была Элайн Поттерсфилд. Она приехала всего несколько минут назад, взбудораженная и вымотанная последними сутками.

— Где, по словам таксиста, он подобрал Питера? — нетерпеливо спросила она.

— Где-то в Найтсбридже, — ответила Поуп. — Будь у Оладувы сотовый, можно было бы позвонить ему, но он сказал, что отдал телефон жене.

— Может, на Милнер-стрит в Кенсингтоне? — предположила Поттерсфилд.

— Точно, — буркнул Хулиган.

— Значит, Найт был у матери, — догадалась Поттерсфилд. — Аманда должна что-то знать.

Достав из кармана сотовый, она начала лихорадочно искать номер.

— Ну вот, — сказал Хулиган, поднимая голову: он возился с уцелевшей частью симкарты, прикрепив к ней два датчика. На мониторе появилась абракадабра, напоминающая код. Хищно нависнув над клавиатурой, эксперт начал печатать.

Поуп слышала, как Поттерсфилд с кем-то поздоровалась, представилась инспектором Скотленд-Ярда и сестрой покойной жены Найта и попросила к телефону Аманду Найт. Говорить она вышла в коридор.

Через две минуты на мониторе Хулигана вместо электронных иероглифов появилось мутное отображение какого-то сайта.

— Что это? — спросила Поуп.

— Похоже на карту, — ответил Хулиган. В этот момент в лабораторию вбежала Поттерсфилд. — Не могу прочесть адрес…

— «Трейс эйнджелс»! — закричала Поттерсфилд. — Отследи ангелочков!

Толпа на Бердкейдж-уолк возле Сент-Джеймсского парка оказалась больше, чем я ожидал, — марафоном завершалась Олимпиада.

Половина двенадцатого, жара чудовищная. Лидеры забега заходят на второй из четырех огромных кругов марафона. Издалека катится восторженный рев: марафонцы бегут к памятнику Королеве Виктории и Букингемскому дворцу.