Рыцарь из преисподней - Наталья Игнатова

– Там есть живые, – сказал Аудьярт.

Живых там быть не могло, это было очевидно и для Артура, и тем более для упырей, панически боящихся огня. И все же Аудьярт чуял людей, а значит, Господь хранил их в пожарище, как сохранил трех отроков в огненной пещи.

– Я их приведу. – Артур, с Миротворцем наперевес, выбрался из «Скадата». И стоило ему захлопнуть дверцу, как земля разверзлась и все три машины разом провалились в яму, полную зеленого огня.

Языки мертвого пламени скрыли «Скадат» и «Стралы». Артур, защищенный от огня полями, застывший на тонком перешейке, в первый миг понял только то, что демоны уже не в Кареште. Они вернулись, они стали пламенем, а князь Сахра дал им силу. В следующее мгновение Артур осознал смерть людей и вампиров, страшную смерть в огне. Вампиры, обреченные на Нижние Земли, люди, обреченные снова родиться в тварных мирах. Они ничего не успели! Лишь самым краем души прикоснулись к таинству, узнали о вечной жизни и не дотянулись до нее.

– Сахра! – заорал Артур, перекрикивая ревущее пламя, – я приду за тобой! За всеми вами!

Он был в бешенстве, в помрачающей разум ярости, которая бывает лишь от острого чувства собственного бессилия. Уничтожить демонов, которые сожгли его людей! Уничтожить Сахру! Демоны были ближе, и Артур, не колеблясь, шагнул в зеленый огонь. Альберт что-то крикнул, но Артур не расслышал его то ли из-за треска огня, то ли из-за шума крови в ушах.

Даже под защитой полей жар оказался нестерпимым. Кожу мгновенно стянуло, запахло паленым. Артур сжал пальцами холодную рукоять Миротворца, сгруппировался, ожидая удара о дно. Он не ожидал, что яма окажется слишком глубокой, и ошибся. Знал, что не разобьется, что Альберт прикроет, и тут ошибиться не мог, поэтому, не заботясь больше о том, чтоб упасть правильно, взмахнул Миротворцем, рассекая лезвием ревущий зеленый огонь. Адская купель раздалась, расступилась, превратившись в огненный колодец. Артур свалился на дно, перекатился… поля смягчили удар. И, не заботясь о том, что срывающаяся с губ молитва звучит, как угроза или проклятие, очертил круг «Копьем святого Георгия».

Не благословлять же этих тварей, в самом деле! Они давно отказались от благодати. И они боялись. Сердце пело от их страха, от ужаса, с которым они отступали перед силой святого знака.

О том, что у демонов, кроме страха перед ним, есть еще и разум, Артур не думал. О том, что пекельный жар может убить его раньше, чем он убьет демонов, не думал тоже. Копье золотом высветило сплетающиеся в ревущей пляске зеленые огненные ленты, средоточие пламени, и он прыгнул туда, ударил, промахнулся. Пламя изогнулось, как под порывом ветра, золотая сердцевина снова затерялась в густой мерзкой зелени. Он не успевал, демоны плясали среди огня, сверкая золотом, спрятаться так, чтоб их было совсем не видно, они уже не могли, отмеченные святым знаком, но убегали, ускользали, гнулись, уворачиваясь из-под ударов.

– «Экзорцизм… – прошелестел Альберт, – хватит, Артур, я не могу держать… изгони их!»

Нельзя, никак нельзя по-черному ругаться во время молитвы, но Артур с трудом удержался от того, чтоб матерно не рявкнуть на младшего. Куда, будь они прокляты, можно изгнать демонов из Ифэренн?! В Нижние Земли? Да у них там дом родной!

Но Альберт сказал, что больше не может держать поля, а значит, экзорцизм – это все, что оставалось. Вышвырнуть тварей вниз, надолго, чтоб не могли выбраться, не смели соваться к людям.

В болотной зелени снова мелькнул золотой проблеск, горячий воздух обжег легкие, когда Артур вдохнул его, чтоб приказать демону «изыди!», но сверху вниз светлыми нитями протянулись трассеры, в демона, в бесплотное средоточие его сущности ударили пули. И не прошли насквозь. Они впились в огонь, как в живое тело. Демон забился в судорогах, пламя взвыло пронзительно и громко, показалось, что поля, защитившие от огня и удара о землю, треснули, не выдержав этого воя. Артур зажал бы руками уши, но он держал Миротворец… и он знал, хоть и не слышал, что лезвие топора торжествующе свистнуло, врезаясь в разрываемую автоматными очередями тварь.

Сверху стреляли, и стреляли не наугад. Те, кто стоял там, на краю провала, тоже видели золото святого знака, тоже знали, куда целиться. И, хвала Господу, у них было оружие, способное повредить бесплотным! Ошеломленные не меньше Артура, демоны, уязвимые для пуль, не успевали сбежать от Миротворца, топор и молитва одного за другим отправляли их в небытие, из одной силы превращали во множество слабостей.

Демонов было пятеро. Пуль на каждого ушло не меньше сотни. Пятьсот выстрелов, пять ударов топором, и, в конце концов, лишь тучи пыли да серная вонь от погасшего огня. Оплавленные стены ямы дышали жаром, в котором можно было запечься заживо, но на то, чтоб защитить от этого жара, у Альберта еще оставались силы. И на то, чтобы поднять Артура на поверхность, на чудом сохранившийся асфальтовый мостик, младшего тоже хватило.

Болело все: лицо, руки, даже глаза. Артур ничего не слышал – уши забило свернувшейся от жара кровью, – и мало что видел: по земле стелился черный дым от горящих складов сортировочной. Душу разрывало надвое. Светлая, чистая, изумленная благодарность Господу за явленное чудо, и черное бешенство из-за бессмысленных смертей. Он только сейчас понял, что мог погибнуть. Демоны сумели добраться до него, эти пятеро или сам Сахра, сумели превратить ярость в поводок, на котором потащили его к смерти.

– «Ты вообще, блин… – проворчал Альберт, – три здоровенных тачки держать, еще и тебя прикрывать, я тебе кто? Я думал, мэджикбук расплавится!»

– Ты колдун, не желающий подумать о своей душе.

Артур сейчас мог воспринимать вопросы только буквально, а фразы – только по частям. И часть про «три здоровенные тачки» он не понял, пока не увидел их: «Скадат» и две «Стралы», стоящие метрах в десяти от провала. Упыри, все трое, держались поодаль, спиной к спине, с автоматами в руках, словно в круговой обороне. Люди, тоже с оружием, стояли на краю ямы, такие же изумленные, как упыри, но их изумление выражалось не в готовности к бою, а в том, как они переглядывались, смотрели друг на друга, на свои автоматы, на Артура. В том, как они не находили слов.

– Но ты самый сильный из колдунов, – добавил Артур, силясь поверить в увиденное, – я думал, они все погибли.

– «А я подумал, что, если их убьют, ты сам об демонов убьешься и забудешь, зачем мы сюда ехали».

Хотелось верить, что младший не знает, как близок к правде.

– Это же не ты? Изменил их пули?

– «Это не я, – буркнул Альберт недовольно, – ты сам знаешь, кто это. Не желаю об этом говорить. Все, я обновил поля, иди и забери людей со станции».

Снова идти в огонь совсем не хотелось. Но это был хотя бы обычный огонь, не демонический, нормальное красное пламя, смерть в котором, говорят, очищала, если проходила с соблюдением некоторых правил.

Умирать Артур не собирался, просто о смерти сейчас как-то само собой думалось. Он повесил Миротворец в петлю на поясе и пошел к перекосившимся от огня металлическим воротам.