Герцогиня Пять Мешков - Кристина Юрьевна Юраш

— Ваше величество! — послышался голос, а маги спешили к королю с очередным докладом.

Маг склонился к королю, а король выставил вперед палец. Стража замерла рядом с герцогом.

— Неужели?!! — послышалось восклицание короля. — Вы точно уверены?!

Маг что–то показывал в руке.

— Так, привести эту парочку ко мне! — приказал король, что–то брезгливо рассматривая сквозь поданный платочек. Подойдя ближе, Бертран увидел, что это — огарочек свечи.

— Вы бы даже не заметили! Тут нужен магический огонь! — послышался голос чародея. Прогоревшая до половины свеча вспыхнула, а от нее потекла какая–то зеленоватая магия.

— То есть, это яд, да? — спросил король, отвернув лицо. — В лицо мне ядом не надо! Я у вас один!

— Да, — заметил маг, гася свечу. — Это увидели, когда стали помогать жертвам. Почти все отравлены. Но не смертельно!

— И я отравлен?!! — опешил король, забыв про Бертрана.

— Да, но не смертельно! Мы сделаем все возможное, чтобы побыстрее вылечить вас, — кивнул целитель. — Все магические свечи, которые были на балу отравлены. И к счастью гостей прогорели только до половины!

— Найти виновного! Разобраться! — заорал король, а покашливание герцога вернуло взгляд его величества.

— Я не виновата! — послышался возмущенный голос Пяти Мешков. — Какой–то мужик стал ко мне приставать. Требовать, чтобы я ему этот… как его… ми–и–инуэт сделала! А я замужем! Вот я схватила подсвечник, как тресну ему, чтобы знал, как к чужим женам приставать! У нас в Мэртоне есть девушка, которая минуэты за деньги делает! Мы ее все презираем!

— О чем она? — спросил король, глядя на Бертрана.

— Не обращайте внимания, — улыбнулся герцог, прижав к себе жену. Он глазами выискивал того лакея, который как и большинство слуг любят приврать и приукрасить. Но, видимо, он на свое счастье, сгорел.

— Ладно, — нахмурился король. — Но документ вы подпишете! Зовите Доллиана!

— Он не может подойти, ваше величество! — послышался голос стражи.

— Это почему же?! — возмутился король.

— Он сгорел! — ответили королю.

— А это что? Повод не выполнять приказы короля? — нахмурился старик. — Ладно, раз Доллиан не выполняет приказы короля, то королевской милости он не заслужил!

Бумага порвалась в сухоньких руках.

— Какое неуважение, — буркнул король, поднимая глаза на Бертрана. — Заберешь его владения. Только смотри! Чтобы платил налоги!

— Я и так плачу налоги, — усмехнулся Бертран. — Иначе бы вы с голоду умерли.

Бертран вспомнил про заветы матушки. Она всегда ему говорила, чтобы он помогал бедным.

— Ремонт дворца я тоже оплачу, — вздохнул Бертран, понимая, что благотворительность должна начинаться с малого.

Лицо короля тут же прояснилось.

— Я благодарен вашей жене за помощь в сокрытии заговора, — произнес король совсем другим голосом. — Отныне она — желанный гость во дворце. Мы будет рады видеть ее. Но пореже! Сами понимаете…

— Не поеду я больше на балы! Один разврат! У нас в Мэртоне за такое двери дегтем мажут! — обиделась Пять Мешков.

Столп дыма все еще тянулся в небо. Его было видно даже на выезде из столицы. Роскошная карета Доллиана везла супругов подальше от дворцовых соблазнов.

Над родными горами уже с тревогой летал дракон. Это был второй пожар на его памяти, в котором он не принимал участия. Два раза карету попытались остановить разбойники, но открыв ее дверцу и увидев Пять Мешков, они вежливо просили прощения и бежали, куда глаза глядят.

Под вечер они уже въехали Мэртон.

Возле старой мельницы, которая медленно вращала скрипучими лопастями, стоял седой Мартин. Он опирался руками на хлипкую оградку. А ему строила глазки рябая девица с корзинкой.

— О! Мартин! Рябая Джилл! — обрадовалась Пять Мешков, едва не выпрыгнув из кареты на полном ходу. Только мысль Бертрана о том, что день еще не закончился и его руки, удержали ее от того, чтобы она бросилась к брату.

— Ты что? На ней жениться собрался, да? — на всю деревню заорала счастливая Пять Мешков, подлетая к простоватой и некрасивой девушке. — Ты с Мартином поосторожней! Ему компрессы каждый день нужны! Того и глядишь, ребеночек у вас получится!

Джилл пробежалась глазами по Мартину, сделала выводы и куда–то пошла бодрой и уверенной походкой.

— Ну не злись! Я же забочусь о тебе! Тебе же лекарь прописал! До конца своих дней! — заметила Пять Мешков.

Бертран стоял и смотрел внимательно на Мартина, которого тискала Пять Мешков. Только взгляд Бертрана спасал ей жизнь.

— Если бы не веточка, было бы еще хуже, — послышался голос старого мельника и стук его деревянной ноги. — Ну, Мартин, завещание я переписал вместо сгоревшего. Лежит под стогом сена. А раз завещание написано, то иди ко мне, доченька! Дай отец тебя обнимет!

Эпилог

— Ну скоро там? — расхаживал возле покоев герцог. Он изредка бросал взгляды на дверь.

— Ну, быстро только кошки рожают, ваше сиятельство, — успокаивал его старый Гиос. — А женщины медленно!

Бертран сделал глубокий терпеливый вдох, слыша крики боли. Он даже поморщился.

— Ну во время родов всегда кричат, — успокаивал его старый Гиос.

— Но это был явно мужской крик! — заметил Бертран, вспоминая, как десяток целителей окружили постель роженицы. Сразу после приезда Бертран узнал, что у него не Пять Мешков, а Пять с Половиной. И теперь ждал, когда закончится этот судьбоносный для его рода процесс.

Дети у ирлингов рождаются не так часто. Обычно раз в сто — двести лет. А девочки так подавно! Поэтому даже для предков, перекочевавших в кладовку, это было событие.

Привалившись к огромной статуе тролля, которая не вошла в дверной проем и осталась в коридоре, Бертран мысленно умолял судьбу, чтобы все побыстрее закончилось.

Эти жуткие мужские крики заставляли его сердце с тревогой сжиматься. Герцог надеялся, что целителей хватит до конца родов.

Внезапно дверь распахнулась, а измученный старик с фингалами под обоими глазами вынес герцогу сверток.

— Поздравляем, у вас дочь!

В этот момент жизнь пронеслась перед глазами Бертрана. Он взял малышку на руки, видя, как она выбирается из простыней, а за спиной шевелятся маленькие крылья, похожие на куриные.

На него смотрела рыжеватая девочка с нежным пушком волос на голове и трогала маленькими ручонками все, до чего они дотягиваются.

—