Комбриг - Михаил Нестеров

После такой командировки вообще-то полагался отпуск, но Олег отказался. Во-первых, дивизия пока существовала только на бумаге, а родной полк, теперь входящий в ее состав, был выведен на переформирование. Сменилось не только руководство, произошли подвижки и в личном составе. Иметь целый ИАП Героев было слишком жирно, часть людей уехала с повышением в другие части. К тому же не все ясно было с комплектованием подразделений дивизии летным и техническим составом, так что забот хватало. Во-вторых, 7 ГИАП решено перевооружать на По-3, поэтому новоприбывших надо обучать. В-третьих, ехать было просто некуда. Один как перст. И тут возникало еще одно обстоятельство. Настя. Его не было четыре месяца, он чувствовал, что скучает по ней. Там, в Африке, в немногие свободные минуты он всегда вспоминал о девушке. Написать письмо Северов так и не решился, но скоро они увидятся.

На следующий день после награждения Олега вызвал Жаворонков, да и сам Северов хотел кое-что для себя уяснить. Смешанные авиадивизии расформировывались, преобразовывались, на их основе формировались управления ВВС армий. Поговорить удалось совсем недолго, командующего вызвали к наркому, но Семен Федорович успел пояснить, что дивизия задумывается как авиаподразделение, куда будут направляться новейшая техника и вооружение, в реальных фронтовых условиях отрабатываться наиболее эффективные приемы их применения. Сам Северов зарекомендовал себя как человек, который способен не просто справиться со сложной задачей, но, что особенно важно, формирующий вокруг себя прекрасно работающую команду. Последний момент был отмечен даже Верховным Главнокомандующим, поэтому Олегу и поручена такая нетривиальная задача. Генерал намекнул также, что в дальнейшем поручения могут стать еще более масштабными, разумеется, если он будет справляться успешно. Подполковник осторожно поинтересовался столь неоднозначным выбором командира дивизии, ведь Гризодубова командовала транспортным полком, привлекавшимся, конечно, к бомбовым ударам, но относившимся все-таки к авиации дальнего действия, а не фронтовой.

– А ты на что? – буркнул генерал, из чего Северов понял, что Жаворонкову это назначение тоже подали как готовое решение. – Кстати, командир дивизии будет еще дела передавать своему преемнику, да и общественную работу ведет большую, так что первое время уделять все внимание новому соединению не сможет. И Олег, я тебя прошу, будь… кхм… подипломатичнее, что ли. Ну, ты меня понимаешь?

Подполковник кивнул, чего уж тут непонятного. Лично Валентину Степановну он, конечно, не знал, хотя прожила она аж до 1993 года, когда Северов в прошлой жизни уже вполне состоялся как боевой летчик. Личностью Гризодубова была неординарной, так что комплексов по поводу того, что им будет командовать женщина, он не испытывал. Восторгов, впрочем, тоже. В мемуарах летчица была женщиной резкой, но справедливой, заботящейся о подчиненном личном составе, так что разногласий на этой почве у них быть не должно. Беспокоило его то, что, к бабушке не ходи, начнет Валентина Степановна всем доказывать, что она не хуже мужиков, только дивизия не полк, а ПС-84 не Ил-2 и даже не Ту-2. Этого Северов командующему не сказал, но тот и сам, наверное, догадывался. На том и расстались.

Впрочем, сразу в часть Олег не попал. Дело оказалось в том, что на родине дважды Героя Советского Союза должен был быть установлен его бронзовый бюст. Из документов Северов знал, что он записан родившимся в городке Гаврилов-Ям Ярославской области. Вообще-то рядом с этим райцентром, в селе Великом, находился детский дом, куда попал маленький Олег, там ему и указали место рождения, а как на самом деле – никто не знает. Так что придется ехать в этот городок, участвовать в митинге, на который наверняка соберутся свободные от работы труженики главного предприятия, ткацкой фабрики, эвакуированные в основном из Ленинграда и области, а также воспитанники и администрация детдома. И в этом была самая настоящая засада, поскольку среди последних будут люди, не знать которых «местный» Северов никак не может.

Проблемы Северов всегда решал по мере их актуализации. Чтобы сделать бюст, необходимо время, он же бронзовый, а не пластилиновый. Для этого были сделаны фотографии еще до его отъезда в Египет. Но тогда выходило, что готов он будет только в конце апреля, не раньше, а то и в середине мая. Да и населенный пункт для установки выбран не был, поскольку понятие «место рождения» для него здесь не существовало в принципе, никто его даже приблизительно не знал. Решение принимало Политуправление ВМФ, справедливо рассудив, что при таком раскладе самому дважды Герою все равно. Выбрали, блин.

Логика была, об этом можно было догадаться, но голова у Олега была забита другим, причем под завязку. И как теперь выпутываться из сложившейся ситуации, не представлял. Ничего умнее, чем обратиться к Булочкину и «честно» рассказать, что после ранения почти ничего не помнит о своем детстве, Северов не придумал, мол, не говорил никому, так как боялся списания с летной работы. Петрович поверил, хотя и удивился, ведь командир демонстрировал прекрасную память. Но друга и командира из беды надо было выручать, поэтому в оставшиеся до поездки два дня он развил бурную деятельность, посвятив в тайну Мишу Ногтева, которому вполне доверял. На следующий день Северов поехал в Ярославль, где его уже ждал особист. Миша привел его в управление НКВД по Ярославской области, где в отдельном кабинете показал ему фотографии сотрудников Великосельского детского дома, которые работали в то время, когда Олег был его воспитанником. Оказалось их не так много, всего семь человек.

– Что, никого не узнаешь?

Самое интересное, что некоторых летчик вспомнил.

Ларис Федорович. Заместитель директора и учитель физкультуры. Вообще-то Лариса Федоровна, но ездила она на мотоцикле Л-300, который заводила рукой! Огромная, громкоголосая, решительная женщина, при этом не было ни одного ребенка, который мог бы сказать, что она была к нему несправедлива.

Воспитательница тетя Зина, маленькая и худая, издалека не отличающаяся от своих воспитанников-подростков.

Завхоз Федор Федорович Пилютин, самый строгий дядька в учреждении и бывший красный кавалерист.

Остальные лица на фото казались смутно знакомыми, но ничего вспомнить про них Северов не смог, Ногтеву пришлось его просвещать. Он сказал также, что в Великое привезли детей из Ленинграда. Тут летчик испытал большое желание треснуться головой об стену. Надо же быть таким идиотом! Что стоило заранее попросить привезти с юга каких-нибудь гостинцев, тут всему рады будут! Миша, видя, как изменилось лицо товарища, с тревогой поинтересовался его самочувствием. Пришлось со стыдом признаться, на что особист усмехнулся и сказал, что друзья существуют не только для того, чтобы было с кем водки попить. Булочкин, воистину бесценный человек, все это уже просчитал и сегодня вечером в Ярославль прилетит самолет с подарками, финики и мандарины, около двух тонн, так что хватит еще и детям городка, где поставили бюст. Кроме того, в самолете будет несколько ящиков сгущенки и пара рулонов полотна из хлопка, хозяйственный Петрович посчитал, что лишним он не будет, с постельным бельем в детдоме дела обстоят наверняка не блестяще, хотя и ткацкая фабрика под боком, но те льном занимаются. Олег вздохнул с облегчением.