Да! Да! Да! - Мэгги Осборн

– Невзирая на то, кем вы склонны считать себя сами, вы не святая, - сказала Клара внезапно охрипшим голосом, запихивая пессарий в сумочку Джульетты. - Никто из нас не может на это претендовать.

Лицо Зои стало почти таким же красным, как у Джульетты.

– Если - а все, что я позволила себе сказать, это «если» - ваши отношения зайдут так далеко… что сейчас вы и не предполагаете насколько, тогда вам следует… - Она бросила беспомощный взгляд на Клару.

– Вам следует защитить себя, - закончила Клара твердо.

Зоя кивнула:

– Я уверена, что многие женщины желали бы быть достаточно предусмотрительными, чтобы принять меры предосторожности, если обстоятельства окажутся сильнее их настолько, что… - Она прижала руки к пылающим щекам. - Ну, вы и сами знаете, о чем я…

Джульетта посмотрела на нее и поняла, что Зоя и Том были близки. Клара тоже поняла, что ее подозрения обрели почву. Это смутило всех. Если женщина, которую Джульетта считала достойной и респектабельной, могла оказаться в постели с мужчиной, не будучи его женой… то…

– Понимаю, - сказала Джульетта нерешительно, не зная, как поступить. - Спасибо, что вы подумали обо мне, но мне не потребуется… это… этот… - Она не могла заставить себя произнести это слово. - Мне не нужны такие вещи.

Хмурясь, она сосредоточила свое внимание на других предметах туалета: гребне и шпильках для волос, губке для тела, пудре, запасных пуговицах… О Господи помилуй! Все это было бы нужно, если бы у нее появилась необходимость переодеваться.

– Джульетта, - обратилась к ней Клара, сурово глядя на нее, - неужели вы навсегда останетесь близорукой идиоткой? Если вам все это не понадобится, прекрасно. Но если возникнет необходимость… все-таки не помешает иметь это под рукой. - Она закрыла сумочку Джульетты, считая, что разговор окончен.

Теперь, когда Джульетта все знала о Зое и Томе, она не могла играть роль неприступной и беспорочной, не обидев и не поставив в ложное положение Зою. Покусывая губы, она сказала со вздохом:

– Мне это не нужно, но я благодарна вам за вашу заботу о моем благополучии. - Лучше было оставить все как есть. - Как я выгляжу?

– Красавица! - ответили они обе в один голос.

Их ответ вызвал у нее улыбку. Она никогда не была красивой, но сегодня вечером, как ей казалось, приблизилась к этому счастливому состоянию, насколько это было для нее возможно. Они долго расчесывали ее волосы щеткой, пока они не приобрели блеск и яркий каштановый цвет, потом сделали ей высокую прическу, украсили ее принадлежащими ей бриллиантами и завили ниспадающие на плечи локоны щипцами. Под тяжелым зимним плащом у нее оказался другой, черный, а под ним - единственное нарядное платье, которое она захватила с собой, из черного бархата с атласной отделкой цвета сливок. Платье было со столь низким вырезом, что для обеда наедине с мужчиной она предпочла бы что-нибудь поскромнее, но гораздо больше ее беспокоили пышные рукава с буфами, а точнее, расстояние между длинными, до локтя, перчатками и местом, где кончались рукава. Она не думала, что выглядит наилучшим образом, когда тело ее сотрясает дрожь и зуб на зуб не попадает от холода. Но с другой стороны, ее успокаивало то, что ей не надо было тащить по грязи длинный трен: Зоя взяла в руки иглу и принялась за работу, укоротив трен до приемлемой длины.

Когда Джульетта в сопровождении Люка шествовала по шумной Мэйн-стрит во всем своем блеске, от ее глаз не мог укрыться грязный снег в пятнах от табачной жвачки, и она молча мысленно благодарила Зою за ее предусмотрительность. Ей не пришлось волочить свой трен по грязи. И благодаря Кларе щеки ее обрели здоровый блеск, потому что лярд смягчил и разгладил кожу и скрыл грубые пятна, оставленные непогодой и маской из жира и золы.

Некоторое время ей казалось, что Люк что-то перепутал, потому что он провел ее мимо последнего ветхого здания в конце улицы и они ступили на санный путь, освещаемый только светом месяца. Как раз когда она собралась задать ему вопрос, они свернули с дороги, и она увидела неяркий свет в окнах дома. Люк довел ее до бревенчатой хижины и постучал в дверь. Тотчас же дверь распахнулась, и Джульетта увидела улыбающегося Бена. На одну секунду ей показалось, что это не он. Бен выглядел на много лет моложе без своей неопрятной бороды старателя. Ей подумалось, что ему тридцать с небольшим, а она-то воображала, что он лет на десять старше. Она ведь редко видела его без мехового капюшона или шляпы. Но сегодня его волосы были аккуратно причесаны, разделены пробором посередине и обрамляли лоб двумя темными крыльями. На нем был черный костюм-тройка, и впервые после Сиэтла она увидела мужчину в накрахмаленном воротничке и с такими же манжетами. У нее захватило дух, и целую минуту она не могла как следует вздохнуть. Этот Бен Дир, представший перед ней, был ослепительно красивым незнакомцем. Ощутив внезапную робость, она молча ждала, пока Бен возьмет ее сумочку, поблагодарит и отпустит Люка.

– Сегодня вечером вы мне больше не понадобитесь, Люк. Благодарю вас, - сказал он вежливо, потом обратил свои синие глаза на нее, и сердце ее на мгновение остановилось и пропустило удар. - Позвольте мне снять с вас ваши снегоступы.

Он встал перед ней на колени, и ей пришлось для устойчивости опереться о его плечо. Под дорогой шерстью пиджака она ощутила крепкое, как скала, жилистое тело Бена, которого знала. После того как ее снегоступы были поставлены у двери, он повел ее в теплую хижину. Дощатый пол был покрыт вязаным ковром, лежавшим прямо перед ярко горевшим огнем в камине. Это она заметила в первую очередь. Теперь она могла не опасаться, что будет дрожать от холода во время обеда.

– Окна! - воскликнула она, и глаза ее округлились от изумления.

– Это всего лишь глыбы льда, - ответил он смеясь.

Медленно поворачиваясь, она оглядывала хижину. Меблировка была скудной, но ей показалась вполне комфортабельной. Кто-то повесил на стенах цветные вырезки из журналов в рамках, а на низком ящике была целая стопка книг. Крохотная кухонька была отделена от стола на гнутых ножках, заканчивавшихся когтистыми лапами, разделочной стойкой. Хотя хижина эта была бедной и маленькой, она казалась уютной и обладала неким особым очарованием.

– Кому она принадлежит? - спросила Джульетта. Она боялась, что ее взгляд до неприличия долго задержится на нем.

– Эта хижина принадлежит Биллу Пратеру, владельцу самого большого склада. Он согласился сдать мне ее на три дня.

Джульетта знала цену вещам в этой части света.

– Должно быть, это стоило целое состояние!

Если фунт масла стоил здесь двадцать долларов, то сколько же он должен был заплатить, чтобы арендовать целую хижину?

На три дня. Внезапно во рту у нее пересохло, а руки задрожали.

Три дня. И он не просил Люка вернуться и проводить ее обратно до палатки.

– Бен…

– Спальня вон за той дверью, - сообщил он, подхватывая ее сумочку с туалетными принадлежностями. - Если вы хотите привести себя в порядок…