Моя прекрасная принцесса - Ванесса Келли

— Я не собирался говорить ничего подобного, — ответил он. — Никогда в жизни.

— Да какая разница. Пожалуйста, давайте уже пойдем.

Ей требовалось движение, она хотела оказаться как можно дальше от него. Слезы обжигали глаза, горло перехватило. Но мысль о том, что она может расплакаться из-за этого — из-за него! — была непереносимой.

Джиллиан почти не плакала со дня смерти отчима. И то, что Левертон способен вынудить ее проявить этот ужасающий признак слабости, приводило девушку в ярость. И почему-то из-за этого плакать хотелось еще сильнее. Да что, во имя всего святого, с ней творится?!

Джиллиан опять попыталась обойти герцога, но он встал перед ней и взял ее за плечи.

— Отпустите меня!

— Не отпущу, пока вы не позволите мне попросить прощения, — заявил Левертон скрипучим голосом.

Она попыталась вывернуться, но руки в перчатках держали ее крепко.

— Мне не нужны извинения от таких, как вы!

Джиллиан едва не лишилась чувств от ужаса, услышав, как дрогнул ее голос. Она назвала его трусом, а сама ведет себя как глупая истеричная девица. Можно подумать, его слова действительно могут ее ранить.

Как это ни печально, но, кажется, могут.

Пытаясь взять себя в руки, Джиллиан всхлипнула.

Чертовщина и проклятье!

— Джиллиан, вы плачете? — с легким изумлением в голосе спросил Левертон.

— Не говорите ерунды. Можно подумать, я буду плакать из-за таких глупостей.

«Можно подумать, я буду плакать из-за ошибочного допущения, будто я ему нравлюсь, хотя на самом деле — нисколько».

— Тогда что это у вас на щеке? — Он ласково провел пальцем по ее лицу. — Да это слеза, сверкает как драгоценный камень. До чего необычно.

— Не смейте надо мной насмехаться! — Глаза ее гневно сверкнули.

Он хрипло рассмеялся:

— Поверьте, ничего веселого я в этой ситуации не вижу. Куда точнее назвать ее тягостной или мучительной.

Это осушило ее слезы.

— Если вы сию секунду не отпустите меня, то очень пожалеете. И мне плевать, что вы чертов герцог!

Он будет не первым мужчиной, которого она треснет по яйцам, и скорее всего не последним.

— В данную минуту мне на это тоже плевать. — И, сказав это, Левертон приподнял Джиллиан так, что она встала на цыпочки, и впился в ее губы яростным, обжигающим поцелуем.

Когда он приподнял ее, Джиллиан в его руках одеревенела, а глаза ее от шока широко распахнулись. Чарлз точно знал, что она чувствует. Он определенно потерял рассудок, и никакие усилия с его стороны уже не помогут его отыскать. Впрочем, какая разница? Единственное, что сейчас имело значение, — то, что он сделал ей больно. Заставил плакать.

Джиллиан Драйден, самая сильная, самая изобретательная и находчивая девушка, какую только можно надеяться встретить, пролила слезы, и это едва не убило его. Теперь Чарлз хотел только одного — убрать боль, мелькнувшую в этих прекрасных глазах, боль, сказавшую ему, как часто ее оскорбляли презрительными словами и случайной жестокостью. И убрать эту боль он хотел до того, как она придет в себя и треснет его коленом по яйцам. Чарлз подозревал, что до этого момента оставались секунды, когда впился губами в ее рот.

Целуя ее, он убеждал себя, что всего лишь пытается разоружить Джиллиан, утешить ее, успокоить настолько, чтобы она смогла поговорить с ним.

Лжец.

Утешить ее — да. Но поговорить? Он хотел упасть вместе с ней на песок и целовать ее так, чтобы она растаяла и покорилась ему.

Он хотел этого с той минуты, как толкнул ее под себя в отчаянной попытке уберечь. От смертельной опасности их отделяли всего лишь дюймы, но он с трудом удерживал себя, чтобы не сорвать с нее эту нелепую одежду и не заняться любовью.

Нет никаких сомнений в том, что он полностью теряет свой чертов рассудок, когда дело касается Джиллиан Драйден.

Чарлз чуть просунул язык в ее рот, побуждая его приоткрыться. Джиллиан вроде бы не пыталась вырваться или — хвала небесам! — кастрировать его. Совсем наоборот: она как будто качнулась к нему ближе, закрыв глаза и прижав ладони к его груди, словно нуждалась в поддержке. Потом выдохнула и негромко всхлипнула, будто не знала, как принять то, что он хотел ей дать.

А потом Чарлз пропал в тумане похоти и томления, которое пытался отрицать всю свою жизнь. Услышав этот сладкий звук, он задрожал, словно усилия, вложенные им в попытку сдержаться, натянули невидимый поводок. И теперь, когда он обнимал Джиллиан, никакая сила на свете не могла его остановить. Ни логика, ни здравый смысл, ни даже его хваленое самообладание.

Он взял девушку за подбородок, приподнял лицо так, чтобы полностью насладиться поцелуем. Ее губы задрожали и наконец приоткрылись. Его язык скользнул внутрь, подразнил ее секунду. Чарлз слегка прикусил ее нижнюю губу. Джиллиан застонала и затрепетала, прижавшись к нему, сминая в кулаках его сюртук.

Этот отклик заставил запылать в жилах огонь. Чарлз скользнул рукой под ее куртку и обхватил ладонью восхитительные ягодицы. Сжал их, наслаждаясь прелестными изгибами даже сквозь бриджи. Кто бы подумал, что женщина в бриджах может быть такой соблазнительной? Он притянул ее ближе, прижал к восставшему естеству. Левертон не мог припомнить, когда в последний раз так сильно хотел женщину. Даже Летиция никогда не целовала его так — с открытой, искренней жадностью.

Теперь Джиллиан подтягивалась выше, держась за его сюртук. Одной рукой она обхватила его за шею, чтобы удержать на месте голову, и отвечала на поцелуй с энтузиазмом, от которого глаза у него едва не закатились внутрь.

Боже милостивый!

Для девушки, всего минуту назад устроившей ему хороший нагоняй, она на удивление быстро прониклась духом происходящего, заодно превратив его мозги в кашу. Ее сладкие губы дразнили и пробовали на вкус, время от времени она лизала его, словно обжигая огнем. А когда Джиллиан потерлась об его бриджи, у Чарлза подогнулись колени. Каждая точка, где их тела соприкасались, буквально пылала.

«Остановись! Немедленно!»

Чарлз чуть отодвинулся, ослабляя страстные объятия, и попытался вернуть себе хоть каплю здравого смысла. Он понял, что стоит на краю пропасти. Там, внизу, скрытые из вида, лежат прелестные, роскошные, темные тайны. Всего-то и нужно сделать короткий шажок с обрыва, чтобы отыскать их.

А он хотел попасть туда так сильно, как никогда ничего не хотел в своей жизни.

Нужно думать быстро, причем за двоих, потому что Джиллиан сопротивлялась любой его попытке высвободиться. Более того, она в буквальном смысле пыталась на него забраться. Закинув ногу на его бедро, она подтянулась вверх так, что сладкое местечко между ее бедрами оказалось прямо напротив его естества.

Девушка была гибкая, как акробат, и его естество это горячо одобряло. Чарлз едва удерживался, чтобы не разорвать свои бриджи — и ее тоже — и не вторгнуться в это восхитительное тепло.