Лжедмитрий. Игра за престол - Михаил Ланцов

Не так уж и сложно.

Ну не лежала у него душа к венчанию на царство. Слишком отчетливо он понимал, насколько чудовищны совпадения и насколько далеко мнение большинства от правды. Он не был чудесно спасшимся царевичем Дмитрием, рожденным Марией Нагой от Ивана IV Васильевича. Но все, и даже мать, по какому-то дикому стечению обстоятельств считали иначе. ВСЕ! И ему от этого становилось стыдно и неловко. И даже более того – Дмитрия преследовала навязчивая мысль о том, что, как только он внутренне согласится со своей ролью, тут же всплывет что-то, его компрометирующее. Что? Совершенно не ясно. Да и как – тоже непонятно. Ведь он попал в эту сборку реальности через какую-то пространственную аномалию. Ну, по крайней мере он сам так для себя решил. А значит, никаких высших сил, никаких тайных замыслов… Одна беда – слишком много совпадений…

Вот он и пытался уйти от своей внутренней моральной проблемы. А также от страха того, что уже весной-летом следующего года им выстрелят из пушки, как и должно поступить с Лжедмитрием.

Впрочем, несмотря на все прилагаемые усилия, его затея сорвалась. Не прошло и пяти часов с момента выступления, как к Дмитрию явился патриарх в сопровождении выборных от собора, дабы сообщить – его единогласно избрали на царство.

– Но почему?! – не сдержавшись, воскликнул он и осекся, встретившись с лукавым взглядом Иова.

Старый конь борозды не испортил. Да, много что упустил, но главное – заметил. И, хотя Дмитрий планировал не то, о чем подумал патриарх, тот решил подстраховаться. Превращать Земский собор в резню ему не хотелось. Вот и вышло, что, когда царевич ушел, сначала чуть-чуть поюродствовал Мстиславский, а потом выступил патриарх. Да весьма в струю. А далее двинулись видаки, приглашенные Иовом. Этот видел это. Тот – то. Почти все эти пять часов люди, идущие сплошной чередой, рассказывали о делах и поступках Дмитрия, отвечая на вопросы делегатов. Патриарх постарался коснуться всего. И усмирение бунта под кремлевской стеной, когда тот в одиночку вышел против толпы. И защиту от разбойников, где Дмитрий бросился спасать Ивана Басманова, рискуя жизнью. И битвы… о да! Битвы! Их расписывали в красках! И, наверное, батальные сцены и решили исход всей затеи.

Тут нужно пояснить.

Полвека не минуло с момента одной из самых страшных войн в истории России всех времен – Ливонской. Начиналось-то все замечательно. Иван IV Васильевич, вдохновленный успехами своего войска против иррегулярных бандформирований степи, решил побороться за лакомый кусочек – Ливонию. Вот только беда, Литва, Польша, Швеция и Дания тоже имели виды на этот регион. И войска у них были куда как совершеннее.

Что представляли собой вооруженные силы Русского царства в те годы?

Прежде всего – поместное ополчение. Классический, раннефеодальный вариант мобилизации. К нам он пришел вместе с Софьей Палеолог, ибо применялся в Византии в пике ее могущества – давно, очень давно. Однако все равно стал вводиться в обиход уже при Иване III. Даже несмотря на то, что устарел к тому моменту веков на пять-шесть минимум. Собственно, в чем главный недостаток этого метода в наших условиях? Бедность населения. Оно не могло должным образом обеспечивать поместных, а те, как следствие, были отвратительно снаряжены. Обычный степной комплект – уже неплохой уровень. Львиная же доля представляла собой своего рода воинствующих бомжей от горе-кавалерии на убогих степных лошадках. Разумеется, столкнувшись с немецкой наемной пехотой и польскими крылатыми гусарами, такая кавалерия ничего сделать не могла. Ну разве что погибнуть, чем она истово и занималась. Вполне себе смелые люди просто не могли прыгнуть выше своей головы в силу системных ограничений формации – метода снаряжения и комплектования.

Вторым, но не менее массовым компонентом войска Ивана Грозного были стрельцы, то есть практически ничему и никак не обученная иррегулярная пехота милиционного типа[73]. В столкновениях со степняками она неплохо себя зарекомендовала. В конце концов – практически поголовно вооружена огнестрельным оружием. Этого оказалось достаточно против обычных шаек, способных только крестьян грабить. Когда же потребовалось воевать с более цивилизованными соседями – люто, бешено страдала. Требовалось трех-четырехкратное численное преимущество, чтобы она на равных держалась против той же немецкой наемной пехоты, массово и активно нанимаемой королем Польши. Да и шведские пехотинцы не сильно немцам уступали.

Были и другие составляющие[74], но эти два стали фундаментом и основой.

И вот с такими войсками Иван IV Васильевич полез бодаться со своими западными соседями. Закончилось все печально – у царя «кончились негры», то есть молодые люди, которых можно было бы поверстать в войско. По степени удара по демографии и, как следствие, экономике Ливонская война вполне в состоянии потеснить Великую Отечественную. Не по абсолютным цифрам, разумеется. По относительным. Это был кошмар! Коллапс! Чудовищный кризис, повлекший за собой продолжительный период нестабильности в государстве. Даже вековой враг, татары, поблек и отошел на второй план в сознании многих людей – боль и потери вошли практически в каждую семью.

А тут Дмитрий гоняет ссаными тряпками войска, что создали столько проблем. Люди просто не могли поверить. И видакам приходилось раз за разом рассказывать…

В общем – шок и трепет.

Избрали.

Дмитрий даже сразу не нашел что сказать. Это было ТАК неожиданно для него.

В какие-то мгновения его захлестнула волна страха, балансирующая на грани паники. Ведь… вот он, момент истины. Он соглашается. И его уличают во лжи. А потом убивают, сжигают и выстреливают из пушки. Дмитрий просто не мог взять и отмахнуться от судьбы того Лжедмитрия из истории. Там, правда, все было по-другому. Но вдруг точки бифуркации все одно будут пройдены одинаково? Вон – Бориса убили плюс-минус месяц. Федор последовал за ним. Ксения же… ну да – промах. Да и патриарх в результате всех этих переворотов не потерял власть. Не говоря уже о Василии, который вообще нигде и никак не фигурировал. Ду и Шуйские погибли раньше срока да в товарных количествах. Минута на грани паники с удивительно спокойным «покерфейсом».

Отпустило. Немного. Но все равно – страшно. Очень страшно. Однако понимая, что все его существо против такого решения Земского собора, он попытался сорвать выборы иначе. И потребовал заменить «эту азиатскую шапку»[75] на нормальную корону. Согласились.